​Искандер Ясавеев: «Заключенные остаются один на один с системой»

Накануне стало известно, что Советский районный суд Казани арестовал начальника отдела воспитательной работы исправительной колонии №3 УФСИН России по Татарстану Назиля Гайнатуллина по подозрению в избиении заключенных. В беседе с журналистом «Казанского репортера» старший научный сотрудник Центра молодежных исследований НИУ «Высшая школа экономики» (Санкт-Петербург) Искандер Ясавеев, на протяжении нескольких лет изучавший финский опыт сокращения числа заключенных, рассказал о закрытости российской системы исполнения наказаний, причинах избиения осужденных и влиянии на это федеральных властей. Кроме того, Ясавеев поделился мнением, что в России необходимо сокращать число заключенных – в первую очередь, за счет использования других видов наказания, не связанных с лишением свободы.

– Насколько избиения заключенных типичны для российских колоний? Можно ли назвать это системным явлением?

– Российская система исполнения наказаний по-прежнему остается чрезвычайно закрытой – доступа в колонии фактически нет, кроме как для представителей общественных наблюдательных комиссий (ОНК). Я совсем недавно в Москве разговаривал с членами ОНК на Абрамкинских чтениях – они говорят, что ОНК в большей части состоят из пассивных членов, которые лояльны к властям. Активных и независимых людей там мало, поэтому ОНК, очевидно, не покрывают все колонии и СИЗО, и судить о масштабах насилия очень сложно. Но выступления правозащитников, которые посещают исправительные учреждения, на «Абрамкинских чтениях» были в основном пессимистичными.

Там отдельно поднимался вопрос о насилии – его масштабы не сокращаются, это по-прежнему системное явление, характерное для российских колоний и СИЗО. Насилие приобретает более тонкие и изощренные формы. Сейчас в исправительных учреждениях установлены камеры, но персонал прекрасно знает зоны, где камер нет, где можно избивать осужденных, а где нельзя. Кроме того, по словам правозащитников, вернулась практика «пресс-хат» – камер, где оказывается давление на заключенных, причем руками других заключенных. Правозащитники обратили внимание на характерное сращивание интересов следователей, оперативников в СИЗО и криминала.

То, что мы видели на видеозаписях в ИК-19, на мой взгляд, это один из эпизодов системного явления. Я хочу обратить внимание, что я смотрел оба видеоролика из этой колонии, где видно, что в общей сложности избивают не менее трех заключенных. Это не один нарушитель порядка, который вывел из себя персонал, это уже указывает на то, что насилие применяется в отношении целого ряда людей. Ситуация, по мнению правозащитников, становится только хуже.

– Почему, на ваш взгляд, в России к избиению заключенных относятся как к обыденному делу?

– Я могу только предположить, что насилие действительно нормализуется в очень многих сферах. Тональность, как я думаю, задают российские власти. Я бы взглянул на эту ситуацию несколько шире. Если государство может позволить себе применение силы на Украине, в Сирии, если российские власти позволяют силовым образом разрешать некоторые ситуации, то с точки зрения рядовых сотрудников ФСИН появляется мнение: «Почему нельзя применить силу?» На мой взгляд, фундаментальным фактором является отношение к применению насилия, в том числе со стороны властей.

Понятно, что у заключенных фактически нет никаких механизмов защиты, они абсолютно бесправные в этой закрытой системе. Жалобы в прокуратуру вызывают только улыбку. Члены ОНК рассказывали, что, когда после поступления жалобы они приходят в СИЗО и видят синяки, то после проверок заключенные, которые изначально были готовы что-то говорить, рассказывают, что травмы у них появились в результате падения.

– Из-за угроз?

– Конечно. Со стороны персонала и смотрящих. Жалобы очень часто не доходят до прокуратуры, а если и доходят, то проверки носят лишь формальный характер. Поэтому насилие в этой среде остается безнаказанным и не приводит ни к каким разбирательствам.

– Почему заключенные так редко жалуются? Понятно, что есть давление, но ведь если бы жалоб было больше, возможно, ситуация могла бы измениться.

– Очень неравны силы. С одной стороны – абсолютная власть, а с другой стороны – заключенные, которые не имеют ресурсов для сопротивления. Заключенные остаются один на один с системой. Понятно, что в этой ситуации система насилия побеждает. Если вдуматься, кто мог бы оказать помощь заключенным в подобных ситуациях? Да, ОНК, но ее представители приходят в колонии нерегулярно, между их визитами может произойти все, что угодно.

Люди понимают, что в этой ситуации необходимость сберечь жизнь диктует иногда такого рода действия – подчиниться или согласиться. Если заключенный не будет молчать, он, кроме того, может лишиться шансов на условно-досрочное освобождение – любые действия, связанные с протестом, тут же влияют на ситуацию с УДО.

– Вы несколько лет изучали финский опыт системы исправительных учреждений. Как мы понимаем, ситуация там гораздо лучше, чем в России. Главный вопрос – почему? И второй – с чем, на ваш взгляд, связано то, что в Финляндии совсем иная культура в части содержания людей под стражей?

– Если говорить о ключевых факторах, то стоит сказать о прозрачности. Система исполнения наказаний в Финляндии совершенно прозрачная. Тюрьмы фактически открыты для исследователей, экспертов, специалистов, психологов и просто для сообщества. Был эпизод, когда мне в Финляндии показывали тюремный спортзал и говорили, что здесь иногда играют жители окрестных мест просто потому, что эта самый большой спортзал в районе. Я понимал, что в этом отношении там нет границы между тюрьмой и остальным миром, как у нас.

Понятно, что в такой прозрачной системе совершить насилие, чтобы это не имело последствий, в принципе невозможно. У нас абсолютно наоборот. Закрытая система и фактически неограниченная власть одних над другими. К этому, конечно, добавляются коррупционные связи – руководство, разумеется, в курсе, что происходит, но оно фактически находится в такой же ситуации – дает неофициальное согласие на насильственные действия. Получается некая вертикаль. Насилие расцветает именно в таких закрытых институтах, как полиция, СИЗО и исправительные колонии.

– Как вы считаете, тот факт, что о подобных фактах насилия в колониях стали узнавать уже официально, может положительно сказаться на изменении ситуации?

– Совершенно очевидно то, что лежит на поверхности, – очень важно сокращать число заключенных в России. Чем меньше людей будет в колониях и СИЗО, тем меньше людей будут подвергаться насилию. В нашей стране неоправданно большое число заключенных. Нет никакой необходимости лишать свободы такое огромное количество людей.

– Вы считаете, что стоит чаще применять другие виды наказания, кроме как лишение свободы?

– Абсолютно верно. Максимально использовать наказания, альтернативные лишению свободы. Я анализировал людей, которые имеют опыт лишения свободы, разговаривал с правозащитниками – почти у всех одно и то же наблюдение. Они все почти в один голос говорят, что подавляющее большинство заключенных в колониях – это люди, не опасные для окружающих – они не совершали насильственных действий. В этом смысле, если их оставить на свободе, но подвергнуть другим наказаниям, например, штрафу или условному сроку, то ничего не изменится. Просто не будет сломанных судеб, насилия.

Первый шаг для решения этой проблемы – это амнистия и смягчение уголовного кодекса. Для общества это будет только к лучшему, никакого скачка преступности от этого не произойдет. Второй шаг – это обеспечение прозрачности и увеличение полномочий ОНК. Необходим механизм обеспечения их независимости, то есть ОНК должны формироваться по другим принципам, должны быть гораздо более независимыми. Это, несомненно, повлияет на ситуацию с насилием.

Я совершенно уверен, что необходимо введение автоматического условно-досрочного освобождения. То есть не оставлять этот вопрос на усмотрение руководства колоний и суда, а предложить систему, когда всех заключенных освобождают, например, после половины или двух третей срока.

Есть и другая проблема – общество по-прежнему во власти репрессивных установок. Вы помните, что «у нас вор должен сидеть в тюрьме». Это вдалбливается в головы, причем даже президентом. Он несколько раз это повторял, как будто этому нет альтернативы. И это до сих пор в головах у очень многих. Люди, к сожалению, не видят альтернативы тюрьме.

Беседовал Вадим Мещеряков.