​Война и мир на удивительном чердаке ТЮЗа

11 марта 2022
Культура

В афише Казанского государственного Театра юного зрителя появилась уютная сказка для всей семьи. За драматическими коллизиями сюжета следил культурный обозреватель «Казанского репортера».

Четвёртая премьера сезона «Удивительный чердак» имеет маркировку «6+». Это значит, что в ней нет ничего, что могло бы негативно сказаться на психике или дальнейшем поведении зрителей. И всё же безмятежной и благодушной эту пьесу не назовёшь. На сцене бушуют самые настоящие страсти, способные увлечь не только детишек, но и взрослую аудиторию. Папы и мамы, бабушки и дедушки столь же активны в проявлении эмоций, что и те, на кого, прежде всего, ориентирована постановка.

Главные персонажи нашего спектакля – старые предметы, которые живут на чердаке.

– У нас был мозговой штурм, – рассказывает режиссёр Лилия Ахметзянова. – В выборе героев участвовала вся наша художественно-постановочная группа. Нам хотелось, чтобы персонажи-вещи были из разных стран, каждый со своей историей, и воплощали бы определённые образы. Сначала мы определились со стилем, потом появились эскизы костюмов и декораций и родилась музыка. Вот так вместе и сочинили. А Ирина Васьковская придала нашим фантазиям литературную форму.

Самобытность и высокое мастерство екатеринбургского драматурга Ирины Сергеевны давно снискали ей заслуженную славу. Ей подвластно всё – от антиутопии и детской сказки до поэтического опуса и оратории. Ученица Николая Коляды (Васьковская семь лет назад окончила его курс в Екатеринбургском государственном театральном институте по направлению «Литературное творчество»), она в одном из давних своих интервью так сформулировала своё отношение к персонажам:

– Я в детстве ненавидела мультики с хорошими героями. Заяц в «Ну, погоди!» он же такой бесячий. Я всё время хотела, чтобы его сожрали, а эта мышь в «Томе и Джерри»! Вот смотри: крокодил Гена, он же совершенно аморфен. И где его добро, которое должно быть каким-то действенным качеством? Что он делает? Ходит с гармонью, и всё! Шапокляк, она хоть какую-то движуху вносит. Если бы не было её, они бы просто сидели на лавке и пели, а так что-то происходит. Как говорит Николай Коляда: «Слава богу, хоть событие!»

Событий в пьесах Ирины Васьковской – предостаточно. И почти все они – на уровне рефлексии, осмысления себя и своего места в перманентно меняющемся мире. Все персонажи медитативно вглядываются в реальность, ожидая чуда, без которого повседневность кажется адом. Это же происходит и с героями «Удивительного чердака».


В мир вещей, живущих – точнее, прячущихся от людей – на пыльном чердаке старого дома и рефлексирующих о давно ушедшем в прошлое и мечтающих о будущем, «движуху» вносит суперсовременный электронный Робот.

С первых минут перед нами возникают зримые образы большого города и маленького старинного дома, лестницы, ведущей на чердак, и паутины с пауком, торопливо выбегающим из-за приоткрытой двери. Всё это результат высокопрофессионального труда художника проекции Филиппа Замахаева, посредством мультипликации преобразившего обыденный мир в сказку. Честно говоря, мне не хватило такого же мультипликационного завершения спектакля. Подсознательно я ожидал, что вот так же возникнут передо мной интерьеры жилой комнаты, в которую мы спустимся по знакомой уже нам лестнице со скрипящими половицами.

Пока же сцена превратилась в чердак: мансарда с большими окнами в доме с покатой крышей. Там хранятся множество любопытных вещей, а ещё висит большой красный абажур, который умеет трансформироваться в стол для чаепития. Туда нас ведёт одетый в строгий костюм с принтом шотландской клетки Цилиндр. Там делятся воспоминаниями Морская ракушка с розовыми волосами в розовом платье с высоким, словно павлиний хвост, розово-перламутровым задником, Музыкальная шкатулка, чей наряд словно создан из раскрашенного фарфора, самурайский Веер в японском шёлковом халате и плюшевый Медведь, воскрешающий в памяти милновского Винни-Пуха. Удивительно реалистичную сценографию и невероятные сказочные костюмы придумал московский художник-постановщик спектакля Давид Мативосян.

Не вдаваясь в подробности истории – не хочу разрушать задуманную тюзовцами интригу – скажу, что между новым обитателем чердака и его старожилами развернулась не шуточная война. Нужны ли старомодный Цилиндр в коллекции модных одеяний, Веер в век кондиционеров, Музыкальная шкатулка в эпоху электронных проигрывателей и старые, набитые ватой, игрушки в царстве суперсовременных киборгов? Эти вопросы волновали и самих пришельцев из прошлого. Не случайно же они прятались от людей, боясь удостовериться в том, что их больше не любят и не нуждаются в них.

– Мы говорим со зрителями на темы дружбы, надежды, веры и любви, – уточняет Лилия Талгатовна. – Я давно хотела создать спектакль о вещицах, еще когда училась в ГИТИСе. Рада, что наше сотрудничество с Ириной помогло воплотить мне эту давнюю затею, и поразмышлять о том, что нужно дорожить своими отношениями и беречь старых друзей.

У каждого персонажа свой характер, и актёры старательно создают их сценическую индивидуальность. Однако при этом исполнители не стремятся раскрыть многогранность и психологизм роли. Они лишь надевают публичные маски, что отчасти напоминает театральные приёмы Мейерхольда.

Алексей Зильбер представляет свой Цилиндр суховатым англичанином, как его изображали в классических русских произведениях. Это не житель Туманного Альбиона, а некая карикатура на него, привычный русскому сознанию штамп.

Алсу Густова видит свою Музыкальную шкатулку немкой – педантичной и гордой. Она старательно пытается воспроизвести мелодии до конца, даже если механизм заедает, а ноты получаются фальшивыми.

Морская ракушка Эльвины Сафиной – романтик, будящий воображение рассказами о морских путешествиях в далёкие страны. Жемчужина в её руках – то ли загадочный шар прорицательницы, то ли мячик, чей стремительный полёт приковывает внимание вещей, вынужденных вести статичную жизнь.

Руслан Зубайраев в роли Медведя – мягок не только внешне, но и душевно. Его потрёпанная временем игрушка наполнена любовью к своему хозяину, которому надо дарить тепло своей души и утирать слёзы обиды своей мягкой плюшевой лапкой.


Каждый из актёров воссоздаёт полноценный характер по методике Станиславского. Их персонажи реалистичны. Они действительно живут и действуют исходя из предлагаемых обстоятельств.

Несколько иной рисунок роли предлагает Ярослав Кац. Его японский Веер – некая условность, которую создаёт на сцене актёр. Особая сценическая наивность, предложенная в качестве метода создания образа Вахтанговым, помогает Кацу правдиво откликаться чувством на вымысел. Он и в роли остаётся актёром, играющим персонажа. Вахтангов был убеждён, что сценической задачей может быть только действие, но никак не чувство. Ярослав Кац творчески хулиганит на сцене, предлагая зрителю включиться в игру, где «самурайство» лишь условность, а веер, прикреплённый к поясу, – одновременно и меч воина.

Этим «раритетам», как сами себя называют старые вещи, противостоит механический и бездушный электронный Робот Ильфата Садыкова. Он вступает в войну с забытыми на чердаке вещами. Припрятанный в подарок на день рождения внуку хозяина дома девятилетнему Максу, Робот морально и физически причиняет боль каждому из обитателей чердака, сначала убеждая их в том, что их будущее – мусорная свалка, а затем и вступая с ними в драку.

Но эта история вряд ли бы носила определение «уютная сказка для всей семьи», если бы конфликт не был решён и мир не восторжествовал.

Дедушка в исполнении Василия Фалалеева, – кстати, он единственный, кто не имеет дублёра, на все остальные роли назначен двойной состав исполнителей, – и внук, которого играет Артемий Галанин, дают шанс на вторую жизнь всем без исключения героям пьесы. Мир людей, представленный ими, показался мне более плоскостным, бесцветным, чем мир вещей. Возможно, увлечённые андерсеновскими принципами, который с лёгкостью одушевлял неодушевлённые предметы и лишал человечности людей, тюзовцы взялись пробудить добрые чувства ко всему, что нас окружает – игрушкам, шкатулкам, одежде, помочь увидеть в них верных и надёжных спутников и друзей. Тогда им это явно удалось. Зрители, проникшиеся судьбой персонажей «Удивительного чердака», наверняка по-иному теперь будут смотреть на свои вещи.

Выходя из зала, ребята вновь останавливаются перед работами студентов факультета изобразительного искусства и дизайна КазГИК, расположившимися в фойе. Эко-проекты от дизайнеров и арт-блогеров из старых тряпочек, полиэтилена и обёрток, крышек от пластиковых бутылок и видавшего виды картона теперь для них обретают иной смысл: закончив свой путь в одном качестве, они обрели другой в мире искусства.

– Нам нужно осознанно относиться к вещам, – улыбается Лилия Ахметзянова. – И когда предмет нам становится не нужен, следует придумать способ использовать его снова. Ведь вещи созданы для того, чтобы они служили человеку, а не пылились забытыми на чердаках.

А вот мир людей в спектакле остался «за кадром». И драматург лишь пунктиром наметил их характеры. Василий Фалалеев, сыгравший в своей творческой жизни самые разные роли – трагические и комические, романтиков и сказочных персонажей, в силу своего таланта и сценического опыта всё же сумел даже в столь невнятной роли найти яркие краски для своего героя. Следить за ним настолько увлекательно, что порой отвлекаешься от игры Артемия Галанина, исполняющего роль Внука, того самого девятилетнего Макса, которому и предназначен в подарок Робот. Говорят, что ребёнка переиграть нельзя, но Фалалеев настолько органичен, настолько убедителен, что соседство юного актёра нисколько не мешает ему.

Спектакль сыгран. Подведена черта под драматической историей на чердаке старого дома в большом городе. Но остаются вопросы философического характера: а что хранится на твоём чердаке? Не пылится ли там нечто важное? Не предал ли ты забвением давнего друга из мира вещей? И поиск ответов на них – вот главный итог «Удивительного чердака», которому, я уверен, суждена долгая и успешная жизнь в Казанском государственном Театре юного зрителя.


Зиновий Бельцев.

Комментарии

Присоединяйтесь к нам в соцсетях!