​Территория свободы, или А мне летать охота

20 января 2019
Культура

В Музее Алексея Максимовича Горького и Фёдора Ивановича Шаляпина открылась выставка экспериментального искусства «Гравитация». Обозреватель «Казанского репортёра» на себе испытал её притяжение.

Само слово «гравитация» происходит от латинского «gravitas», что означает «тяжесть». В науке этим термином описывают универсальное фундаментальное взаимодействие между всеми материальными телами. Собственно, эта выставка – размышление о тяге творческих людей к заоблачным высям, о стремлении преодолеть притяжение обыденности и умении воспарить над реальностью. Но понимаешь это не сразу.

Уже давно пробил объявленный час открытия, собрались все, кто откликнулся на приглашение художников, а выставочный зал по-прежнему пересекают люди, развешивающие картины и этикетаж, который, впрочем, продержался не более получаса. На полу, на стульях, на журнальных столиках и даже на рояле красуются обрезки бумаги, ножницы, молотки, ножовки, обломки деревянных реек. Мало этого – мозг взрывают странные звуки, более подобающие пыточным в гитлеровских застенках, нежели вернисажу. И вдруг над всем этим взлетает пронзительное:

– Пульт от телевизора никто не видел? Мы его, кажется, всё-таки потеряли…

Что это? Пренебрежение рамками приличия? Или обыкновенная наша российская привычка делать всё в последнюю минуту?Однако первое впечатление и тут оказывается обманчивым.

Всмотритесь: и звуки, и перемещающиеся тела, и расставленные всюду предметы вызывают своеобразное «искривление» пространства, и в это «искривление» «скатываются» более лёгкие объекты, закольцовывая свои орбиты и создавая системность. И тогда из хаоса рождается космос. А мы все, оказавшиеся в определённый час в определённом месте, становимся экспонатами выставки, поскольку всё это и есть – гравитация. Словом, выставка эта – своеобразный хепенинг, импровизационное объединение в единый ансамбль зрителей и художников.

– Меня, прежде всего, интересует абстрактный мир, – поясняет идею «Гравитации» куратор выставки Владимир Муртазин. – Это моё художественное исследование. Например, я приклеивал одну бумажку к другой в хаотичном порядке и обнаружил, что они могут образовывать гармональные ряды, имея свою опору. И вдруг подумал: если мы так любим основу, если нам так по душе состояние равновесия, может это и есть красота. О ней идут бесконечные споры и редкий случай, когда двое могут договориться между собой, если это касается красоты. Но при этом есть наука «Эстетика». Что она в таком случае изучает – непонятно. И я предположил, что красота – это равновесие, это умение стоять на ногах, это умение ориентироваться в пространстве. А это ведь и композиция картины, расположение пятен. И я предложил сделать выставку, посвящённую физическим величинам. Меня поддержали Александр Лопаткин, Татьяна Шаталина, Дмитрий Номер и BWb1. Потом оказалось, что Дима умеет играть на всяких непонятных штуках. И я пригласил Илдара Батту, который давно уже вне казанской сцены, чтоб он показал перформанс «Телеплазмоидное фракталирование» от ректора шуточного Института Иллюзорности. Так вот всё и сложилось.

Под неведомо из чего возникающие электронные звуки, погружающие посетителей выставки в состояние, близкое к наркотическому опьянению, у плазменного телеэкрана колдует пара – девушка и седобородый ректор. То смыкая, то разводя руки в разные стороны, то совершая ими плавные движения, то, напротив, резко отбрасывая их друг от друга, они вызывали на экране невероятные узоры, напомнившие о старом милом калейдоскопе. Впрочем, обещанное фракталирование и есть бесконечно самоподобная геометрическая фигура, каждый фрагмент которой повторяется при уменьшении масштаба.

– Что бы мы ни открывали, всё это уже на земном шаре или даже в нашем родном городе уже было открыто, – заговорил Илдар Батту. – Я не считаю себя первооткрывателем этого трюка. Фокус-покус тут простой: телевизор и видеокамера. Когда нечто начинает созерцать не окружающий мир, а само себя, то возникает определённая структура. Видеокамера всё это созерцает, а телевизор позволяет нам увидеть результаты созерцания. И на стыке науки, живописного искусства, пластического танца я всем этим занимаюсь, не задумываясь над смыслом. Как растение. Оно же растёт, не задумываясь над тем, зачем оно это делает. На протяжении многих десятилетий я это показываю, но не на широкой публике, а на таких вот небольших тусовках. Потому что на большого зрителя меня не зовут. Но меня это и не волнует. Меня вообще ничего не волнует, кроме самого творческого процесса.

И вновь Илдар принимается за свои выкрутасы в прямом и переносном смысле. Он берёт в руки видеокамеру, начинает её вращать, то приближаясь, то удаляясь от экрана телевизора, и одновременно пританцовывать, добавляя дополнительные колебания изображению. У него находятся помощники, которые вибрируют различными предметами перед объективом – шариковой ручкой, карандашом, деревянной рейкой…

Подустав от однообразия перфоманса, зрители пытаются развлечь себя сами, устраивая фотосессии на фоне картин. Рамиль Гали, вспомнив, что он не просто фотограф, а непревзойдённый фотохудожник, начинает искать сочетания между цветовой гаммой картин и одеждой слоняющихся по залу визитёров. И в его «прочтении» возникает множественность смыслов, заложенных или не заложенных авторами произведений новейшего искусства.

– «Гравитация» – это взаимоотношение разных объектов, в том числе, художников и зрителей, – начинает импровизированную экскурсию Владимир Муртазин. – Вот мой цикл работ, в которых самое важное – фактура. Эта серия, например, заканчивается пустым листом, называющимся «Автостоп через мировое искусство». В нём всё, что хочешь – и гравитация, и антигравитация, и будущее, и не будущее. BWb1 изображает социальное взаимодействие людей, – опять же гравитация как взаимопритяжение и взаимоотторжение. У Татьяны Шаталиной интересно построение пятна и мазка: эпицентр, который всё к себе притягивает, и налепленные краски как сгустки энергии. В работах Дмитрия Номера очень хорошее чувство веса. Любая абстрактная картина держится за счёт центра. Если художник поймал центр, то работа у него удалась. Но у Дмитрия как раз центр-то и отсутствует, здесь всё падает. И в то же время – это гениально. Александр Лопаткин меня поражает тем, как у него одна картина переходит в другую. Сразу видно – человек понимает, что делает. Посмотрите на его «Колосс». Он так интересно расположил камни, что, когда находишься рядом, возникает ощущение, что картина начинает вращаться. И только если отойти от неё далеко в зал, то можно увидеть точку равновесия. Это гравитация на физическом уровне.

Вдоль стен, словно измеряя шагами периметр выставочного зала, одиноко ходит 65-летний Александр Лопаткин. Он значительно старше всех остальных участников проекта «Гравитация». За его плечами – реконструкции московского Арбата и Национального музея Республики Татарстан, интерьеры татарстанских зданий Госсовета и Кабинета Министров, памятник Габдулле Тукаю в Анкаре и парк имени этого же поэта в Стамбуле. Его цветовые и композиционные эксперименты, занявшие почётное место в экспозиции выставки, – поток сознания, свободные ассоциации, движения мыслей и эмоциональные сопереживания.

– Я подбирал картины под концепцию, а не наоборот, – Александр Нарциссович выглядит несколько растерянным. – Поэтому здесь очень разноплановые работы. Я ведь архитектор по образованию. В 1990-х годах стал заниматься графикой и живописью для нужд проектирования. Сейчас у меня накопилось множество работ, которые либо относятся к каким-то проектам, либо носят самостоятельный характер. Некоторые оказались на этой выставке, наполненной особым смыслом – взаимодействие масс, форм, величин. Все представленные здесь работы и абстрактны, и в то же время для меня как архитектора и проектировщика они абсолютно реальны. И потом, живопись в сопровождении экспериментальной музыки на грани психоделики – это даже забавно. Мне кажется, что выставка будет очень полезна для студентов, – не только для занимающихся формотворчеством, но для разных вузов и специальностей.

Впуская в себя мир картин и скульптурных композиций, неожиданно понимаю, что ведь всё это и есть тот самый «юрийгагарин в одно слово и с маленькой буквы», о рождении которого заявил на всю страну тандем Дмитрий Быков / Михаил Ефремов. Тогда «Поэтом и Гражданином» они разрушали грань между творческой импровизацией и политическими новостями. Точно так же, как некогда тандем Дедал / Икар сломал грань между человеком и птицей, между гравитацией и антигравитацией. Все экспонаты «Гравитации» ломают не только границы между искусством и наукой, но и между реальными предметами и свободным полётом фантазии, одновременно разрывающем узы гравитационного притяжения и создающим узы притяжения «невыразимого», запредельного мира невесомости. «А мне летать охота», – именно в этом заявлении известного мультяшного персонажа скрыта сущность нынешнего проекта.

– Сначала идёт содержание, а потом его догоняет форма, – с напором убеждает Владимир Муртазин. – Важен концепт, а то, что получается произведение искусства на выходе – это одна из случайностей. Это же будущее человечества: человек творит перманентно, во всём, с помощью любых действий и любых подручных средств. И при этом весь багаж художественных знаний, который человечество имеет, мы активно используем для реализации своей концепции. Творите и творите! И чем больше будет безумия, тем продукт будет содержательнее. Чтобы вырваться из цепких объятий планеты Земля, надо приложить такую мощь, которая преодолеет силу взаимного тяготения.

Учёные утверждают, что прекращаются все процессы, кроме одного – гравитации. Её ничто не может поглотить или «искривить». И я понял, наконец, почему. Потому что гравитация – это территория свободы, а она, как известно, величина постоянная: она либо есть, либо её нет.


Зиновий Бельцев.

Комментарии

Присоединяйтесь к нам в соцсетях!