​Три взгляда на договор

05 августа 2017
Общество

В Казани продолжают кипеть страсти по договору о разграничении полномочий между Татарстаном и федеральным центром, и чем ближе к дате истечения действия документа, тем менее ясна его судьба. Ожидалось, что эта тема станет центральной на Всемирном конгрессе татар, который проходил на этой неделе, однако статусные делегаты публично либо обходили стороной эту тему, либо упоминали вскользь. В то же время организация «Открытая Россия» и региональное отделение партии «Яблоко» на неделе провели дебаты на тему договора, которые чуть было не сорвались по довольно банальной причине…

Гостиница, в которой планировалось организовать дискуссию, в последний момент объявила, что формат дебатов на тему договора между Татарстаном и Россией им не подходит. Кто надавил на администрацию отеля остается только догадываться, но замену организаторы нашли довольно быстро. Правда попросили журналистов не распространяться до начала мероприятия о новом месте, дабы не лишиться и его. Поспорить о договоре пришли политолог, главный редактор издания «Поистине» Руслан Айсин, руководитель Общества русской культуры Михаил Щеглов и член регсовета партии «Яблоко» Борис Фанюк, которому и принадлежит идея дебатов на эту тему. «Казанский репортер» приводит позицию всех трех спикеров.

О ДОГОВОРЕ

Борис Фанюк:

– Этот вопрос рассматривается в национальном плане, в плане выгоды для какой–то из наций, государства. Но вопросы интереса граждан России, проживающих в Татарстане, при этом обсуждении не учитываются.

Начнем с первой точки зрения, что этот договор да, очень нужен, потому, что он укрепляет политическую силу Татарстану, дает возможность торговаться, то, о чем говорит Руслан Айсин. Но я не вижу никакой пользы от этой торговли и от этой политической силы для граждан. В программе партии «Яблоко» один из важных моментов регионального развития - это передача полномочий и финансов в регионы. Но это договор уже никак не затрагивает. Если раньше у договора были сильные стороны, то сейчас это абсолютная формальность, на мой взгляд. Это просто повод «пободаться» московским и татарстанским элитам. Но это никаким образом не учитывает реальных интересов жителей.

Вторая позиция, которую, как я понимаю, будет защищать Михаил: ой-ой-ой, ни в коем случае нельзя подписывать этот договор, потому, что он нарушит единство нации. Тут я тоже не согласен с этой точкой зрения. Как мы знаем, есть государства, такие как США, Швейцария, Германия, в которых федерализм развит, и никто не собирается разбегаться. Государство единое. Как раз сила этих государств в том, что у них сильное местное самоуправление.

Вот поэтому я вызвал две противоположные стороны. Я считаю сам по себе договор не имеет какого-либо интереса для граждан. Реально стоит бороться за передачу полномочий и финансов в регионы. Не только в Татарстан, а во все регионы. Это должна быть общегосударственная политика в области местного самоуправления.

Михаил Щеглов:

– «Ой-ой-ой» я говорить не буду. Я поддерживаю идею договора Республики Татарстан с федеральным центром. В том случае, если там будет пункт, что русские должны быть представлены пропорционально своей численности во всех структурах власти, в Госсовете, в бизнесе, в управлении образованием и культурой особенно. Если будет пункт о наделении обязательствами региональных властей республики в восстановлении нескольких сотен некогда прекрасных храмов, сейчас находящихся в мерзости и запустении. Если кто по республике ездил и интересовался – эта тема не поднимается по понятным причинам. Но всякий человек, который ценит архитектуру вообще, не говоря уже о русской или православной архитектуре, у него бы сердце обливалось слезами… Но, естественно, я пошутил.

Если говорить серьезно – давайте начнем вот с чего. Почему должен быть один регион, имеющий договор, а остальные десятки регионов не имеют договора и речь об этом не ставится? Это первое и, пожалуй, главное. Второе – почему-то у сторонников договора идет в публичном пространстве постоянная корреляция с понятием федерализма. Федерализм, как таковой, никак не связан с договорными отношениями. У нас государственность не была образована разными землями, поэтому договор может быть, а может и не быть.

Относительно налогов, собираемых здесь и того, чтобы средствами владели и распоряжались на местах. Друзья, кто из нас против справедливости? Кто из нас против свободы выражения мыслей? Да все собравшиеся за идеалы демократии, и я в том числе. И за идеалы сохранения самобытных национальных культур и языков Российской Федерации. У нас был в России опыт демократий: в Древней Руси Новгородская вольница, казачество… У нас в целом в Российской Империи неплохо развита система земств. Благодаря такой самоорганизации народа на местах мы победили иноземцев и предателей и вышли из Смутного времени. Но сейчас, друзья мои, до этих идеалов ой сколько еще расти и расти. Если сейчас Москва отдаст большую часть средств в регионы – их просто разворуют. У нас нет системы прихода к власти. Про выборы все знают… Нет системы контроля народа над властью. Нет системы управления со стороны народа государством. Но мы все помним, как все кинулись в ласковые объятия демократий и чем закончилась демократия. С идеями, с которыми абстрактно спорить сложно нужно бы поосторожнее.

Еще один фактор, который, может быть, присутствующим будет неприятен. Но как человек, который занимается общественной деятельностью уже три десятка лет, я вижу, что договорные отношения, идеи национального возрождения татарского народа (по сути своей хорошие), идеи суверенитета, обязательного двуязычия, сохранения института президентства – это все элементы некой конструкции, которая приносит русскому народу не пользу, а вред. С этой точки зрения я бы хотел, чтобы эта конструкция была не просто разрушена, а была бы перестроена. Я не могу просто отмахнуться и сказать – я за русских, а вы, татары, как хотите.

Последние 10 лет мне приходится вникать в проблемы татарского народа. Я искренне хочу, чтобы и эта национальность, и все остальные были сохранены, и их языки были сохранены. Но я сейчас совершенно четко вижу, что инструмент элементов государственности (самостоятельности, президентства) на эти идеи совершенно не работает. К сожалению татарский народ и его лидеры, мыслители, пущены по ложному пути. Идеи, что мы заставим всех учить татарский и тем самым спасем язык, сейчас совершенно очевидно, что эти идеи ложные. Поскольку за третий десяток обязательного двуязычия, число русских, знающих татарский не прибавилось. Общее правило в том, что русские не становятся носителями татарского языка. Можете обвинять в лени, в чем угодно, но это объективный факт. Мотивации нет. То же самое касается культуры.

В республике проживает меньшая часть татар. А считаю, что для развития национальных культур и языков нерусских народов необходим институт национально–культурных автономий. Собрались три татарина где–то в русской глубинки, учредили, будьте добры заложите в бюджет средства, чтобы люди могли костюмы пошить, купить что–то. Этим инструментов совершенно пренебрегли. Создали совершенно опереточные структуры в виде этнологов и ФАДН (Федеральное агентство по делам национальностей – прим. ред.). А республика, продолжает сидеть на том же коньке: чем больше государственности и автономии от Москвы – тем лучше. Сейчас это выглядит совершенно глупо и совершенно неумело, совершенно не в целях даже татарского народа, а для своих личных целей. Договор не нужен.

Руслан Айсин:

– Остановлюсь на двух комплексах этой проблемы. Первый касается непосредственно Татарстана, а второй касается интересов всего татарского народа, который действительно, по меткому замечанию Михаила, проживает здесь в меньшинстве, всего 25 процентов татар. В договоре было написано, что Татарстан берет на себя обязательство по организации помощи по духовно–культурному и просветительскому развитию и сохранению татарского народа. Если углубиться в историю, я могу сказать, что татары наравне с русскими заложили основу этого государства. Но татары, после потери государственности, оказались вне репрезентации – и политической, и национально–культурной. Мы говорим, ссылаясь на Гумилева, Трубецкого, что великие суперэтносы, славянский и тюркский, заложили основу великого российского государства. Но у одного суперэтноса есть политическая репрезентация, а у другого нет. Одни как бы имеют право на развитие, а вторые не имеют. Но в гуманитарном ключе можно очень долго рассуждать.

Договор – это действительно документ, связанный с определенной статусностью Татарстана, его особостью и его политическим позиционированием в мире. Я бы сказал, что Татарстан сейчас единственный регион, который, по сути, отстаивает демократические принципы развития Российской Федерации. Единственный. Хотите - смейтесь, хотите - нет, но Татарстан сейчас через суды и через механизмы договоров, заставляет Москву не рубить с плеча, как она делает это в Поволжье с губернаторами, не подкупать, как она делает с Чечней, а сесть за стол переговоров и развиваться в русле правового государства.

Есть запрос на справедливость. Татарстан, понятно, что с изгибами, но эту позицию отстаивает. И мне кажется, в интересах всех, кто хочет, чтобы Россия развивалась нормальным правовым демократическим путем, поддержать Татарстан и договор. Пусть он выхолощенный, пусть чисто символический. А что не символическое? Архитектура не символизм? Символизм!

Не нужно говорить, что нет зацепок, на которых можно что–то выстраивать. Зацепки есть. Татарстан продемонстрировал это благодаря договору и особому статусу. И у Чечни есть особый статус благодаря фактору Кадырова, не нужно это забывать. Вы бы хотели жить в Чечне? Или хотите жить в Татарстане?

– Хотим жить в России, – ответил кто–то из зала.

– Хотите жить в России. Но Россия состоит из регионов. Она и называется Российская Федерация. Федерация – это наиболее гибкий элемент нормального развития. Гиперцентрализация к чему привела? К крушению Российской Империи в 1917 году и к крушению Советского Союза в 1991–92 годах. Чтобы построить дом культуры, нужно было согласовывать тысячи элементов и ехать в Москву.

В этом смысле Татарстан за годы особого статуса приобрел очень многое. Коренные жители Казани, да и гости столицы, это могут узреть. Да, масштабные инфраструктурные проекты – это лоббистские усилия татарстанской элиты, это имиджевый ресурс Татарстана, с помощью которого Татарстан забирал обратно те деньги, которые мы налогами отдаем Москве. 70%! А Тюменская область 89% отдает! Они, думаете, рады? Да не рады, просто их политическая элита этот вопрос не поднимает. А здесь поднимают – за вас всех, за нас и за меня. И все стягивает Москва, 80% финансовых ресурсов аккумулируется в Москве. И они очень хорошо живут. У хипстеров есть такое понятие «welfare» – сидеть ничего не делать и получать бабло. Этим Москва и занимается пока мы здесь вкалываем. Мы еще более–менее здесь живем, а вы съездите в Кировскую область – все бурьяном заросло. Это тоже Татарстан виноват? Или Москва виновата? Или Кировская область виновата. Ее не субсидируют, действительно, у региона нет промышленного потенциала, значит надо поддерживать. Москва не поддерживает, нужно прямо сказать.

Проблема чиновников на местах? Ну это, опять-таки, вопрос демократии, выборности. Выборы отменили. Какое право Москва имеет брать и снимать выбранных губернаторов? Неужели если у Татарстана будет договор, в котором записано, что он имеет право решать вопросы экологии и культуры, государственность российская пошатнется? Тогда грош цена такой государственности.

Сверхцентрализация ни к чему хорошему не приведет. Борис правильно подчеркнул, что федеративность – оптимальный вариант для больших государств. Россия страна большая и разная. По конфессиональному, географическому, территориальному, ментальному смыслу. Вы едете на Кавказ – там один менталитет, едете на Север к чукчам – другой. Стричь всех под одну гребенку? Когда вы живете в большой семье, всех под одну гребенку стрижете? Вы к каждому находите свой подход: кому ласка нужна, кому ремень, кому пряник, кому книгу почитать, кому уроки делать. А Москва этим не хочет заниматься, она хочет рубить всех – кто не нагнулся, голова слетела. Это не проблема бодания татарстанской и федеральной элит. Это проблема развитости нашего правового сознания.

Я согласен, что навязывать изучение языка не очень правильно. Но посудите сами, английский мы изучаем в школе? Изучаем. Математику и географию изучаем? Изучаем. Ученые доказали, что билингвы, люди, одинаково владеющие двумя и более языками, более развитые. В том смысле, что они к окружающей действительности адаптируются быстрее. Вопрос языка, это вопрос символов. Если не знать татарский язык, вы не поймете татарский народ. Не поймете, почему он стремится к объединению, почему он стремится к тому, чтобы у него был особый статус.

В этом смысле татары находятся в очень тяжелом положении. Я всячески поддерживаю русскую культуру, великий русский народ, но у меня есть свой участок, на котором я отстаиваю свои принципы. В регионах России, где проживают татары ситуация очень сложная. Никаких национально–культурных автономий, которые предлагает Михаил, там никто вам не дает делать. Мечеть строить вам не дают.

Елизань, самая успешная татарская деревня, 12 тысяч населения. Ничего не получают от муниципалитета, все сами строят. Их объявили логовом ваххабизма, там, видишь ли, в платочках ходят. Это предвзятое отношение. Почему нет таких претензий к Чечне, где женщинам государственным служащим в обязательном порядке предписано ходить в платке? Претензий нет. К татарам есть. Хотя татары абсолютно не воинственные, татары на протяжении 500 лет терпели и выступали за переговоры.

Что касается местного самоуправления, тоже его Путин уничтожил. В этом смысле договор не нарушает конституционные нормы, потому, что в 7-й и 78-й статьях конституции РФ прописаны такие взаимоотношения. Почему другие регионы не заключают? Ну это их проблемы. У них нет политической элиты, которая этим может заняться. Раньше были региональные тяжеловесы. Сейчас никого нет, вся являются назначенцами. Эти временщики озабочены только тем, чтобы усидеть на своем месте, их проблемы региона не интересуют. Ставят пришлых. Как он может понять проблему этого региона? Не может.


Я считаю, что здесь даже нет предмета для дискуссии. Договор закрепляет фактор того, что Татарстан еще может торговаться (слово, может, не очень хорошее), политически может торговаться, чтобы оставлять больше денег здесь, чтобы у вас зарплаты росли, чтобы улицы наших городов были чистыми, красивыми… Это все договор, это фактор политического взаимодействия между Москвой и Казанью.

О ПЕРСПЕКТИВАХ

Борис Фанюк:

– Я считаю, что ничего не изменится. Как было вялое сокращение прав регионов и муниципалитетов, постепенное утекание всех денег из регионов на федеральные авантюры, так ничего и не изменится. Договор не поменяет тенденции ни туда, ни сюда. Из–за отсутствия договора ничего хорошего или плохого для Татарстана не будет. Экономически все будет идти так как сейчас. В сторону сокращения ресурсов и полномочий у регионов.

Михаил Щеглов:

– Я ни от кого не скрываю, что в далекой перспективе, я противник этнофедерации, которая у нас сейчас есть. В перспективе должны быть крупные регионы с равными правами. Обязательства регионального и федерального руководства перед всеми гражданами, в том числе и о соблюдении их национальной идентичности.

В русском народе можно ассимилироваться, «утонуть», если об этом не проявлять заботу. А все–таки если у нас сохранились поволжские немцы, и сохранили свой язык, нужно к этому внимательно присмотреться. Но сейчас упразднять национальные республики, я считаю, категорически нельзя. Это должен быть процесс эволюционный. Поэтому, когда уберут договор, как и другие элементы этой конструкции, я считаю, что это движение в правильном направлении. Постепенно.

Руслан Айсин:

– Я еще раз повторю свой тезис, что договор, это, возможно, последняя соломинка, чтобы совсем не утонуть в маразматической ситуации, которая у нас происходит. Это последняя возможность не скатиться в авторитаризм аракчеевского типа. Никакого просвещенного авторитаризма сингапурского типа здесь быть не может, это тоже профукали. Я считаю, что будущее России, это, бесспорно, федеративные отношения, это возможность регионам самим развиваться. Потому, что сильная Россия, это сильные регионы. Москва сама ничего не производит, только печать, подпись и чиновничий бюрократизм, весь потенциал на местах. Если не уделять внимания регионам, то никакого толка от центра нет. Как говорят постмодернисты – центр там, где мы есть. Поэтому, для меня центр – это Казань.

Что касается национальных отношений – это не такая сильная проблема, какой она кажется. Национальная проблема решается следующим образом. Национальностям дают возможность самим развиваться, предоставляют политико–правовые и экономические возможности, для сохранения и развития собственной идентичности, и никаких проблем. Нет у России вариантов, чтобы идти по американскому пути, чтобы в «котле» создать американскую нацию, потому, что тогда растворится национальная идентичность, а русские выступают за сохранение национальной идентичности, как и татары, как и кавказцы.

Единственный сценарий – федерация. Попытка сверхцентрализации, усечения национальностей и доведения их до формата отношений, мол «вот открыли сельский клуб, там пойте и пляшите в фольклорных кружках», ни к чему хорошему не приведет. Национальный вопрос он живой, он трепещущий. Вас могут давить, у вас могут даже курортные сборы собирать, люди молчат. Но когда задевают национально–конфессиональные чувства, поверьте, это добром не закончится. Нужно развивать нормальные федеративные отношения. И Татарстан может выступить здесь образчиком, примером и паровозом нормальных демократических федеративных отношений.

Если Москва продолжит политику высасывания соков из регионов, ничего кроме скелета на местах мы не получим. Будет жирная Москва и худосочные регионы, где все поросло бурьяном. Как сказал Достоевский, по этой ледяной пустыне будет ходить озлобленный лихой мужик с топором.

ВОПРОСЫ

– Вы сказали, что Татарстан, благодаря этому договору, отстаивает демократические принципы. Но если они отстаивают демократические принципы, почему они дают такие огромные проценты Путину и «Единой России» на всех выборах? Почему они так нагло фальсифицируют выборы в пользу той партии, которая все эти годы только и делала, что забирала полномочия у региона? Почему они не выйдут из «Единой России» и не вступят, например, в «Яблоко», которое за передачу полномочий регионам?

Руслан Айсин:

– Я считаю, что это был бы сильный ход, который, бесспорно, усилил бы демократические тенденции. Если бы выборы были. Вопрос интересный, но я думаю, что ответ его достаточно очевиден. Политика вещь сложная. Я противник «закулисной» политики, «шушуканий», которые происходят в коридорах власти между Москвой и Казанью. Я сторонник того, чтобы был общественный диалог и диалог между властью и обществом. Почему дают 99%...

– Потому, что 110 не могут (реплика из зала, смех)

– Не, в одном районе где–то было… Потому, что у нас уровень политической культуры очень низок. Почему это является фактором развития демократии? Потому, что это заставляет на правовом материале взаимодействовать. Конечно, Москве выгодно все это бросить к черту, чтобы сидела администрация президента и пальцем указывала. Но какие–то символические бумажки еще вынуждают обсуждать, взаимодействовать, считаться. Если и этого лишить… Ну вот прекрасная страна КНДР, никаких договоров там тебе, но вряд ли из здесь присутствующих кто–то хочет там жить. Поэтому нужно использовать любые возможности. Я считаю, что договор это один из механизмов. Может не самый идеальный.

– Михаил, вы сказали, что если отдать деньги регионам, то их разворуют. А в Москве что, не разворуют? Неужели там не пускают их на чудовищные авантюры. У нас африканская смертность, а в Москве тратят деньги на имиджевые проекты. Почему вы считаете, что в Москве их тратят эффективнее?

Михаил Щеглов:

– Воруют везде. Естественно, везде свои масштабы воровства. Но если просто сейчас такое счастье привалит регионалам, им дадут деньги тех масштабов, которые крутятся в Москве, они просто обалдеют. Мы с вами здесь как букашечки бегаем, а они там на небе, занимаются международной деятельностью… Когда есть вертикаль, Москва хоть как–то контролирует, когда вертикаль отменится и отдадут в регионы, вообще никаких пределов не будет. Закон–тайга, медведь–прокурор.

КТО–ТО ПОКРИЧАЛ, НО ЭТО НОРМАЛЬНО, НЕ ПОДРАЛИСЬ ЖЕ…

Любопытно, что в зале собрались в основном сторонники национальных организаций – Всетатарского общественного центра и Общества русской культуры, и в какой–то момент дискуссия свелась к национальному вопросу со всем его многообразием проблем. Вопросы из зала больше были похожи на выступления. Как бы не были далеки позиции обеих групп, у оппонентов можно было заметить одну общую черту – и те, и другие недовольны властями, разница лишь в том, что члены ВТОЦ обращали свой гнев в сторону федерального центре, а сторонники ОРК предъявляли претензии республиканским властям.

– Почему я сюда пришел? Потому, что нет никакой дискуссии. Ни власти не организовывают, ни общественность. И то, что в последний момент запретили проведение, доказывает, что Казанский кремль боится обсуждать, ни дай бог бы чего не вышло, Москве до нас вообще дела нет. Поэтому, здорово, что мы с вами находим общий язык и не ссоримся, а выступаем с общей платформой, что необходимо и русский народ развивать и татарский. Развитие татарского народа ни в коем случае не должна проходить за счет русского народа. То, что бюрократы на местах перегибают, это везде так. Они что русский народ гнобят, что татарский. Ему не важно из русских или татарских карманов деньги вытаскивать. Поэтому давайте развивать народовластие, – резюмировал Руслан Айсин. –Самое главное, что мы здесь нашли общий язык, кто–то покричал, но это нормально, не подрались же…

Срок действия договора о разграничении полномочий истекает 11 августа.


Антон Райхштат.

Комментарии

Присоединяйтесь к нам в соцсетях!