Вход 
Февральские события 1917 года в Петрограде еще долго не сходили с полос местной прессы. Статьи обрастали новыми подробностями. Свежие газеты были нарасхват. Как складывается судьба императорской семьи, какие вести приходят из столицы, какие шаги предпринимает Временное правительство – вот что волновало народ в те дни. Местные события ушли на второй план. Любопытно наблюдать и за тем, как меняется риторика газет и журналов. Появляются и новые издания. 31 марта вышел в свет первый тираж газеты «Рабочий», переименованная позже в «Советскую Татарию», сегодня она известна как «Республика Татарстан».
АМНИСТИЯ
Указом Временнаго Правительства освобождены от ответственности и наказания, со всеми последствиями, все осужденные за политические, религиозныя деяния, и за сопротивления власти, а также по всем общегражданским преступлениям, совершенным по политическим мотивам.
ЛИШЕНИЕ СВОБОДЫ БЫВШЕЙ ЦАРИЦЫ АЛЕКСАНДРЫ ФЕДОРОВНЫ
Главнокомандующий петроградскаго военного округа генерал Корнилов получил распоряжение совета министров о лишении свободы отрекшегося императора Николая II и его супруги Александры Федоровны.
8-го марта, во исполнение постановления совета министров, генерал Корнилов, в сопровождении чинов штаба в семь утра выехал в Царское Село, где явился в Александрийский царско-сельский дворец и вызвал состоявших при бывшей царице Александре Федоровне графов Бенкендорфа и Апраксина и заявил им, что они получили предложение от Временнаго Правительства об ея аресте.
Графы Бенкендорф и Апраксин проводили ген. Корнилова во дворец. Через две минуты вышла Александра Федоровна. Ген. Н.Г.Корнилов объявил ей, что она арестована. На глазах у бывшей царицы появились слезы, и она забилась в истерике. Ген. Н.Г.Корнилов распорядился также об аресте и ея лиц, окружающих Александру Федоровну.
Ко дворцу приставлены части войск местнаго гарнизона, на которых возложена охрана дворца.
Ген. Н.Г.Корнилов рассказывает следующия подробности ареста Александры Федоровны.
– Утром, – говори он, – я получил предложение военнаго министра А.И.Гучкова арестовать бывшую царицу.
– У меня все больны, заявила мне Александра Федоровна, когда я к ней явился. – Сегодня заболела моя последняя дочь. Алексей, сначала поправившийся, опять в опасности. Ради Бога, останьтесь со мной наедине.
– Я, – говорит Н.Г.Корнилов, – приказал всем удалиться на несколько минут. Бывшая царица заплакала и забилась в истерике. Придя в себя Александра Федоровна заявила.
– Я в вашем распоряжении, делайте со мной, что хотите.
Объявив ей указ об аресте, ген. Н.Г.Корнилов распорядился приставить стражу ко всем телефонам и телеграфу во дворце, чтобы изолировать бывшую царицу.
Казалось, что чудовище еще сильно, что оно будет защищаться упорно и злобно, а ОКАЗАЛОСЬ, что оно уже умерло, что трупы принимали за живое.
Так было с самодержавием русским – не так ли будет и с желанным режимом Вильгельма?
Ведь немного их – паразитов войны, ведь массы народныя везде давно старждут, и страдания их переполняют чашу.
Надо лишь успокоить врагов наших, надо говорить им ежедневно, что они братья наши, что не хотим мы пить братскую кровь.
Ведь так просто разрешится весь ужас всемирный, если будут устранены Вильгельм и присные его.
Неужели не найдется среди великаго народа германского горсти героев, чтобы смертью своей добиться смерти Вильгельма?
Ведь крики русской свободы все равно есть песнь похоронная для всех вампиров мира.
М.Ф.
Умный, шибко умный мужик был Петр. На сходе всегда его слушали. Бывало крик, шум, драка, ничего не поймешь. Как придет Петр и скажет свое слово, так все ясно, что и как делать. Всегда Петр стоял за нужды мужика.
Настала революция. Царя убрали. Министров посадили. Зашевелилась деревня, запила. Задумался Петр, ни пьет, ни ест. Все думает. Все думает.
«Ну хорошо», говорит о себе: «вот у нас пристава и урядника арестовали, у всех стражников оружие отобрали. Земскаго нет. Мы сами всем в деревне правим. Хорошо. Убрали царя и говорят его больше никогда не будет. Как же мы будем без него? Ведь триста лет он правил нами. Привыкли. А теперь вот на тебе. Неужто уж так плохо с ним, ведь все таки помазанник Божий».
И тяжелый камень лег на душу Петра.
«Как же? Как же?»
Лег с горя Петр на лавку и уснул.
И видит он сон.
Входит в избу старец, седой, седой, с длинной бородой, с посохом, за спиной котомка, а лицо такое доброе светлое. И говорит светлый старец:
«Петр, Петр, тоска взяла тебя, правду знать хочешь ты. Садись, и я тебя немножко назад снесу».
Нагнулся Старец светлый, сел Петр ему на котомку. Поднялись они и полетели.
Долго летели. Над полями, над городами, над селами, над деревнями, лугами и лесами. Наконец остановились над большим городом, лежавшим на берегах бушующей реки. «Смотри», сказал светлый старец.
И видит Петр весь город, как на ладони, все дома, как стеклянные.
«Понимаешь?» Спрашивает старец.
– «Нет», – говорит Петр.
– «Это столица – город, где царь живет и всей страной правит. Смотри вон туда».
И показал светлый старец на большой белый многоэтажный дом на берегу реки. Смотрит Петр.
В огромной комнате все золотом отделано, все блестит. По стенам картины да люстры висят. Посреди комнаты стол, покрыт он белой скатертью драгоценною, а на скатерти яства да вина всякие заморские, яблоку упасть некуда. И комната полным-полна народу, все поют, поют да приплясывают. А посреди всех сидит совсем уж пьяный царь на стуле, девицу на коленях держит и целует ее и смеется с соседями. А кругом все министры, да генералы, да главнокомандующие, да князья и графы знатные и все они с девицами полуголыми пьют да целуются, да всякие неприличности говорят.
Опустилось сердце у Петра, отвернулся он, стыдно стало.
«Смотри, смотри, – шепчет старец. – Смотри».
Пересилил Петр отвращение и смотрит.
Скачет по улице гонец прямо ко дворцу. Подъехал и часовому бумагу передал.
Часовой ее по дистанции пустил, и дошла она до министра пьянаго. Прочел тот ее, да к царю бегом.
«Бунт», кричит, – мужик землю требует, помещика жжет».
Царь посмотрел на министра, да говорит:
– «Отстань, дурак, чего с пустяками лезешь, ступай жену спроси».
А сам опять вино пить, да смеяться.
Пошел министр к царице в хоромы, и видит Петр – царица не одна, а с каким то старцем, в сапогах лаковых, штанах плисовых и шелковой рубахе, ворот нараспашку. Доложил министр царице. Взяла царица бумагу и говорит старцу:
«Гриша, помоги».
Подошел старец, обнял царицу и читает вслух бумагу. Прочли, подумали, и говорит старец:
«Вот что, Саша, их сволочей казаками да пулеметами надо».
Обернулась царица, ручкой махнула министру:
«Пошли казаков, пусть вырежут их почище».
Ушел министр, а царица со старцем ужинать стали…
…
Содрогнулся Петр. Отвернулся и говорит:
«Будет, не хочу больше, насмотрелся. Понял я, как царь народом правит. Не надо нам такого царя».
– «Не такого», – шепчет старец, «а никакого, потому что всякий царь свое удовольствие, а не нужду народную соблюдать будет».
И легко стало у Петра на душе, понял он все, понял и… проснулся».
Утром рассказал он сон сходу и постановил сход:
Никогда на престол никакого царя не ставить, а управлять самому делами своими.
Левган
Этот яд – патриотизм, поистине – звук вылетающий отовсюду, где чувствуется засорение воздуха и недостаток света, отовсюду, где разставлены сети позора, где вечно шныряют лисицы пера и роются волчьи ямы для человеческих прав. Патриотизм – это первейшее средство в руках паразитов и поработителей – твердится и внушается на всех языках. Патриотизм довел человечество последних столетий до полнейшаго изступления, где вся культура и техника ушла на то, чтобы устраивать систематическое истребление народа. Даже там, не отравленным национальной рутиной и далеким от жадности волка, патриотизм нашептал свою ложь и склонил их в свою сторону. В защиту патриотизма приводилось и приводится столько пышных фраз и цветастых украшений, оправдывались всякие преступления и все это называлось национальною честью. Имена грабителей народнаго благосостояния окружались ореолом величия и славы. Даже в церквах служились молебны и просили богов о содействии в тех грабежах и насилиях, которые они учиняли повсюду. На вековом протяжении истории к патриотизму приклеивались ярлыки любви к родине и народу, но до сих пор ни одному народу от этого не давалось лучшее и народу с хвалеными фразами лилась кровь, нарушались естественные права и обычаи. До сих пор собираются последния крохи с крестьянина и рабочаго для того, чтобы их толкнуть на убийство. И обобранные народы со знаменем патриотизма устраивали войны и национальныя междоусобицы. Правящие классы всегда больше всех поднимали крик о патриотизме и защите отечества, и сами стояли за спинами тех, кого оттолкнули в бездну мрака ужаса, и из человеческих войн устраивали театральные зрелища. Журналист и газетчик, потирающие руки и ослепленные мишурой – славой и субсидиями правительства, также твердят о патриотизме: царский чиновник, стремящийся подвинуться поближе к трону, священник и монах совершившие убийство с заповедью «не убий» – все они говорят о патриотизме.
А класс капиталистов! Да он больше всех заинтересован в войнах, а потому он больше всех проповедует национальную рознь, следовательно и патриотизм.
Это – коронованные преступники, цари, сановники и министры ради почестей и богатств, они тоже говорят о патриотизме. Все немощные и паразиты жадно цепляются за этот губительный яд, как будто в нем само счастье земли. Патриотизм – это родная сестра всякой власти и насилие, растление культурных богатств и бич того действительно свободнаго национальнаго развития, на которое так лукаво всегда ссылаются господа патриоты.
Но происходит как раз наоборот. Там, где существовала национальная своеобразность, патриотизм выставлял свои ядовитые щупальца и замыкал жизнь национальной культуры в тиски.
Патриотизм – это насилие одной нации над другой. – Народное творчество, язык, литература, обычаи никогда не нуждались в пограничных отражениях, пулеметах и законах, дающих право одним угнетать других. Пресловутыя международныя отношения всех стран построены по принципу патриотизма, лукавой дружбы и вражды, и в сущности представляют игорный дом, где правящие классы и лица дипломатично (от времени строки стерлись)… в угоду империализма и шовинизма; в угоду буржуазных вожделений и украшений дворцов (стерто слово)… с мирных работ около 9/10 всего человечества, разрушаются семьи, и все это для совершения краж и убийства.
Проповедники патриотизма не брезгают ничем, даже приплетают сюда божество, для того, чтобы натравить город на город, отца на детей и страну на страну. Но этот яд, пропитавший кожу и мозг человека, должен исчезнуть. Близок час великих социальных преобразований – великой Социальной Революции; эта Революция должна смести все государства, суда и правительство и воскресить один великий Народ. И тогда над всею громадиной земли развьется красное знамя «равенство и свобода», патриотизм исчезнет навсегда. Наш путь к интернационалу, и скорейшему разрушению всех пограничных и национальных преград.
Ю. Б-в
Благодарим за помощь в подготовке публикации Научную библиотеку имени Н.И. Лобачевского и Национальную библиотеку РТ.
Комментарии