Вход 
Отныне все незрячие и слабовидящие Казани смогут прикоснуться к искусству художников. «Казанский репортер» убедился в этом, побывав в Национальной художественной галерее «Хазинэ» на выставке «Видеть невидимое».
Уже у самого входа стояли улыбчивые, а потому ну очень симпатичные девушки и юноши, предлагая свою помощь тем, кто не мог самостоятельно спуститься по крутым ступенькам в гардероб. «Вот бы всегда и всюду так», – мелькнуло в голове. Но, с другой стороны, если бы это действительно стало нормой – помочь каждому нуждающемуся, то, вероятно, мы жили бы совсем в другой стране. А к этому, согласитесь, не все из нас готовы.
В зале в ожидании начала церемонии открытия в хаотичном броуновском движении сновали журналисты, организаторы проекта и незрячие. Организаторы в очередной раз перекраивали сценарий, вычеркивая из него одни фамилии и вписывая другие. Журналисты вылавливали очередные жертвы для экспресс-интервью. А слепые настороженно прислушивались к окружавшей их полифонии. Но было и то, что объединяло всех участников действа – все они лениво потягивали шампанское и воду, закусывая разнообразными канапе.
– Говорят, в России шестьдесят три тысячи слепых, – делилась с кем-то своими познаниями девушка за моей спиной. – Представляете, и все они теперь будут иметь возможность стать нормальными.
– А разве они сейчас ненормальные? – удивился ее собеседник.
– Ну, я не то хотела сказать, – смутилась она. – Просто они станут как мы.
– А мы как они, надев вон те черные очки? – иронично парировал парень.
И тут я вдруг заметил столик в углу комнаты, на котором лежали черные очки. Улыбчивая девушка с зеленым платочком на шее приветливо разъясняла любопытствующим:
– Зрячие посетители выставки смогут открыть для себя принципиально новый, тактильный опыт восприятия картин и понять ощущения невидящих людей, благодаря этим темным очкам.
Странно, подумал я, как эти темные очки позволят мне вычеркнуть из памяти все те краски мира, которыми я любуюсь с детства, и погрузиться в вечную темноту рожденных инакими, чем я? Но об этом спросить было не у кого. Не у представительниц
20 минут, 40, час, действо все никак не начиналось... Наконец, спустя полтора часа, время «икс» настало. Все или почти все участники церемонии уселись на стулья, стройными рядами выставленные вдоль подиума. И свет приглушили.
– Тихо. Совсем тихо. Всегда. Это всегда, – поначалу голос актера показался мне безэмоциональным
Чем дальше он развивал мысль, тем яснее становилось: напряженный нерв повествования не в драматической модуляции голоса, а в сути самого рассказа.
– Меня зовут Ольга Ивановна Скороходова, – так же безэмоционально вступила в свой черед его визави. – Я родилась в 1911 году в селе Белозерке, недалеко от Херсона. Родители мои были бедные крестьяне. Когда отца в одна тысяча девятьсот четырнадцатом году угнали на войну, мать осталась единственной работницей в огромной семье. Мать много работала, батрачила на священника. Во всякую погоду – в осеннюю слякоть, в зимнюю стужу – она задолго до рассвета выходила на заработки, оставляя меня на попечении больного дедушки. Но как ни тяжелы были первые годы моей маленькой жизни, они все же были моим золотым веком…
В возрасте пяти лет героиня этой истории ослепла, а к четырнадцати годам и оглохла. Таковы были последствия менингита, перенесенного ею. И тем не менее, она смогла стать кандидатом наук, единственным в мире слепоглухим научным сотрудником…
Открытие выставки началось с фрагментов социокультурного проекта по интеграции слепоглухих людей в творческую среду «Прикасаемые», созданный Фондом поддержки слепоглухих «Со-единение» и московским Театром наций. Истории тех, кто лишен возможности видеть и слышать, рассказанные актерами, способными и на то, и на другое. На подиуме они так и стояли, попарно – слепоглухой герой повествования и его зрячеговорящий партнер.
– Вот они, чьи истории мы сегодня рассказываем, – Руслан Маликов, режиссер постановки, под громкие аплодисменты зрителей ногами – только так, благодаря вибрации, передаваемой через пол, слепоглухие могли ощутить восторг зала – представлял каждого в отдельности.
– Алексей Горелов. Он играет главную роль в пластическом спектакле «Кармен» и репетирует еще несколько спектаклей.
– Алена Капустьян. Ее дневник звучит в нашем спектакле. Ирина Поволоцкая. Литератор, актриса, журналист, художник, психолог.
– Вера Лыженкова. Наша Мирей Матье, маленькая француженка. Она слушает музыку через прикосновения, и вибрация рояля превращается для нее в мелодию.
– Александр Сильянов. Скульптор. Он самый работоспособный человек: когда падают в изнеможении уже все актеры, он продолжает репетиции.
Я озирался по сторонам, пытаясь отыскать ту самую, которая перед началом спектакля предполагала возможность возвыситься слепоглухим до нашего уровня. Быть может, она теперь поняла, что ошиблась в направлении начертанного ею вектора: это нам, «нормальным», надо еще очень и очень постараться, чтобы возвыситься до их вершин. И черные очки в этом нам явно не помощники.
– Мы часто говорим о доступной среде, – донесся до меня голос директора Государственного музея изобразительных искусств Республики Татарстан Розалии Нургалеевой. – Но только сегодня мы можем предложить этим людям, лишенным возможности видеть, возможность пообщаться с произведениями выдающихся художников. Для нас это и волнительно, и почетно. Сразу после Москвы этот проект приехал в Казань. А потом будут еще Волгоград, Омск, Новосибирск, Хабаровск. Каждый из этих городов будет дополнять экспозицию тактильной копией картины из коллекции своего музея. Мы выбрали «Портрет Ольги Сергеевны Александровой-Г
– Нам к этому надо обязательно стремиться, – вступила в разговор помощник президента Республики Татарстан Лейла Фазлеева. – Начало положено и останавливаться мы уже не имеем права. Конечно, здесь достаточно серьезный технологический процесс, но это не должно тормозить движение. Если приложить усилия, то в течение года-двух можно будет решить, как нам создать свой музей для слабовидящих.
Процесс создания такой картины достаточно дорогостоящ и пока доступен только за рубежом. Может быть, именно поэтому подобные проекты были только там: в нью-йоркском музее Метрополитен, в лондонской Национальной галерее, в Национальном музее Сан-Карлоса в Мехико, в Художественном музее Денвера, в галерее Уффици во Флоренции, в парижском Лувре…
– Живопись – сложное явление человеческой деятельности. И даже если зритель обладает стопроцентным зрением, то он не всегда «видит» картину, создающую иллюзию реальности, а не саму реальность, – размышляла куратор выставки заведующая центром эстетического воспитания детей и юношества «Мусейон» Ольга Морозова. – Идея первой в России выставки тактильных картин родилась у директора Государственного музея изобразительных искусств Марины Лошак. Она внимательно отслеживала все, что делалось в этом направлении, и посчитала, что опыт «Прадо» наиболее подходящий для живописных произведений искусства.
В этом мадридском музее есть шесть специальных рельефных репродукций, которые можно «смотреть» наощупь: «Мона Лиза» Франческо Мельци, «Зонтик» Франсиско Гойи, «Натюрморт» Хуана ван дер Амена, «Аполлон в кузнице Вулкана» Диего Веласкеса, «Не тронь меня» Антонио Корреджо.
Для российского проекта были выбраны тоже шесть картин: «Благовещение» Сандро Боттичелли, «Мадонна с Младенцем» Лукаса Кранаха Старшего, «Натюрморт с атрибутами искусств» Жана-Батиста Симеона Шардена, «Нападение ягуара на лошадь» Анри Руссо, «А, ты ревнуешь?» Поля Гогена и «Старый еврей с мальчиком» (1903) Пабло Пикассо.
Для нас, как и для «Прадо», изготовлением 3D-копий картин занималась испанская печатная компания «Estudios Durero». Процесс начинается с создания фотографии высокого разрешения, выбора текстуры и материалов, которые усилят восприятие. Затем с помощью специальных чернил печатается принт, химическим способом ему добавляется объем: ультрафиолетовый свет взаимодействует с чернилами, не повреждая цвет и прибавляя картинке несколько миллиметров объема – как дрожжи поднимают тесто. И каждая работа там стоит около семи тысяч долларов.
Во что Сбербанку России обошелся проект – не разглашается.
– То ощущение, которое дают эти картины людям, наверное, гораздо важнее, чем стоимость конкретного полотна. Это не подлинники, а всего лишь технический, технологический способ донести до людей радость встречи с искусством, – уклоняется от прямого ответа на мои вопросы управляющий отделением «Татарстан» Сбербанка России Рушан Сахбиев. – Да и в дальнейшем, по мере развития науки и техники, их стоимость будет удешевляться. И через несколько лет мы с вами увидим, как возле каждой картины будет висеть ее тактильная копия. Увидеть невидимое – это ведь и почувствовать наши отношения с миром незрячих.
Тем, «кто чувствует больше, чем видит» адресована интернет-страничка проекта, созданная по заказу Сбербанка России. Удивительно красивая, невероятно трогательная и беспредельно завораживающая. Вслушайтесь в голос – им на российских экранах говорят Аль-Пачино, Микки Рурк и Роберт Де Ниро. Узнаваемый, но не слишком популярный тембр принадлежит Владимиру Еремину. «Закройте глаза, – уговаривает он. – Да-да, вы не ошиблись. Закройте глаза. Все равно на экране вы ничего не увидите». И доверившись ему, мы попадаем в невероятную историю…
– Совершенно новый, неизведанный мир, – растерянно делился впечатлениями директор республиканской специальной библиотеки для слепых и слабовидящих Наиль Сафаргалеев. – Большого эмоционального напряжения требует. Но уже сейчас чувствуешь, что ты в реалиях ощущаешь картины, которых никогда не видел ранее. И удивляешься этому.
– Что-то мы поняли, а что-то мы не поняли, – напористо поясняет его спутник. – Где ясно прорисованы фигура, рельеф, то нам оказалось доступным. А с импрессионизмом – сложнее дело обстоит. Ведь для того, чтоб его воспринимать нужно иметь другой формат мышления.
– Вы не подумайте чего плохого про нас. Мы вообще-то и по музеям ходим, и в театрах бываем, – тут же добавила стоящая рядом с ним девушка. – А если уж где-то мы можем приобщиться к тем явлениям, которые доступны только зрячим, то тем более идем туда. Жаль, что не везде можно потрогать экспонаты.
– У нас есть проект создания тактильной выставки деревянных скульптур Науфаля Адылова, – обратилась к ним Розалия Нургалеева. – Их можно будет ощущать через осязание.
– Это классно! – обрадовался собеседник. – В 1989 году я был в Эрмитаже, в Греческом зале. Тогда я был еще маленький незрячий мальчишка, которому нужно было все потрогать, все пощупать. Я так был впечатлен красотой древнегреческой скульптуры. Но меня все время одергивали, не разрешая ничего трогать. Если будете делать такую выставку, приглашайте нас. Мы поможем презентацию сделать. И типография у нас есть, где мы шрифтами Брайля печатаем.
– Я почитал те материалы, что вы предлагаете по этой выставке, – вновь заговорил Наиль Сафаргалеев. – Некоторые картины у вас очень хорошо изложены, а некоторые, где рельефа мало, без дополнительных комментариев остаются непонятными. Скульптуры были бы проще для нашего восприятия. Давайте попробуем поработать вместе над новым путешествием в неведомый пока нам мир.
За окном уже стемнело, но посетители не спешили покидать «Хазинэ». Они понимали, что это не просто очередная выставка, это начало совершенно нового формата общения двух человеческих миров. И кто знает, каких вершин можно достичь, двигаясь навстречу друг другу.
Зиновий Бельцев.
ФОТОРЕПОРТАЖ
Комментарии