​Когда дама становится тузом

XXXV Международный оперный фестиваль имени Ф.И. Шаляпина открылся премьерой «Пиковой дамы» П.И. Чайковского. «Казанский репортер» в числе первых посмотрел этот спектакль.

Всякий, кто хоть единожды заглядывал в пушкинскую повесть, знает, что «пиковая дама означает тайную недоброжелательность». Так написано в эпиграфе. Все сбылось и на сей раз. Страсти вокруг постановки разгорелись задолго до начала фестиваля.

Кто-то припомнил прежнее обращение к опере режиссера Юрия Александрова, взявшегося за работу в Татарском академическом государственном театре оперы и балета. Четыре года назад в московской «Новой опере» по его замыслу в спектакле расстреливали царскую семью, по сцене прогуливался Сталин, графиня кончала жизнь самоубийством во время обыска ее квартиры чекистами, а Лиза везла в санках труп по блокадному Ленинграду и топилась в канавке в момент кончины отца всех народов.

Кто-то испугался, что в партии Германа выступит Сергей Поляков, заслуживший от критиков титулы «бес» и «абсолютное зло, напоминающие всех безумных искусителей России, начиная с Распутина» за свою игру в той самой постановке «Новой оперы».

Кого-то напрягло упоминание новизны и сверхсовременного художественного решения сценического пространства.

Город ждал. Режиссер раздавал оправдательные интервью. Актеры рассказывали о своем прочтении роли. И вот – «театр полон; ложи блещут; партер и кресла – все кипит»…

Вступительное слово – весьма традиционное, даже чуть-чуть поверхностное – произнес доктор искусствоведения Вадим Дулат-Алеев. Но публика и не желала подробного анализа этого хорошо всем известного шедевра русской музыкальной культуры. Публика жаждала увидеть действо.

И когда занавес наконец-то поплыл, а в его разрезе нарисовалась весьма странная группа, казанцы поняли: они пришли не напрасно – их ожидает не просто спектакль, а невероятное зрелище. Высоко на кресле-троне восседала графиня. Это кресло-трон окружала одетое в черное ее свита приживалок. Они-то и вращали кресло-трон, одновременно перемещая его по сцене. А у подножия этой громады корчился в немыслимом экстазе Герман.

Таков был пролог.

– Это великое сочинение, оно дает возможность многообразия, – вспомнились мне в этот миг слова Юрия Александрова. – Это волшебный кристалл, он поворачивается разными гранями. Он отражает проблемы общества, потому что это не просто история про карточные увлечения. Дело вовсе не в картах, а в том, что в каждом человеке есть «черное пятно». Графиня и ее свита – приживалки, которые обычно в постановках занимают второстепенное место, – вышли на передний план. Словно зеркало разбилось, и разлетелись осколки: эти женщины все время пронизывают пространство, они связаны со стихией внутри человека. Они подчеркивают приближение Германа к этой черной дыре.

Весь спектакль решен в темно-серой гамме: темно-серая вода в Неве, плещущаяся в видеоряде на заднике, темно-серая решетка Летнего сада, темно-серые силуэты деревьев, темно-серые стены домов, темно-серые мысли и поступки героев…

– Таков Петербург, этот страшный город – город мистики и призраков,построенный на болоте. Он имеет наклонности самоубийцы, он пытается утонуть в наводнениях, – пояснял свою идею режиссер завораживающего действа. – Люди попадают в эту черную дыру, из которой нельзя выбраться, и начинается распад личности.

В угоду этому замыслу Юрий Александров незначительно трансформировал произведение, выбросив, например, детские игры в Летнем саду и переосмыслив пастораль «Искренность пастушки» в некую притчу о любовном треугольнике – Коломбина, Пьеро и Арлекин в облачении Короля.

Пытаясь осовременить сценическое пространство, художник Виктор Герасименко создал феерическое смешение изобразительного ряда: живописные декорации органично сочетаются со сценическими спецэффектами и видеорядом. В какой-то степени это напомнило экспериментальные постановки нашего оперного театра времен Валерия Раку. В конце 1980-х годов казанцы впервые погрузились в светомузыкальное шоу на «Снегурочке» Николая Римского-Корсакова, в видеодекорации на «Отелло» Джузеппе Верди и в интерактивное оформление «Демона» Антона Рубинштейна. Но то, что сделано в «Пиковой даме» превосходит все вместе взятое, прежде всего, многогранностью иллюстративных подходов.

Но поражает не это.

Поражает смелое решение составить пару влюбленных из Германа и графини. Это в нее он влюбляется, увидев в первом действии. Это ему она отдает свое сердце и платочек при первой встрече. А Лиза, которую талантливо спела солистка Национальной оперы Украины Оксана Крамарева, – Лиза всего лишь средство для достижения главной цели героя. Но, понимая это, Лиза, как и Коломбина из притчи, предпочитает респектабельному Арлекино-Елецкому страдающего Пьеро-Германа. И пока Елецкий пылко признается – «Я Вас люблю, люблю безмерно», равнодушно покидает зал, а финал признания уже дослушивает Герман, иронично и зло аплодирующий заключительным аккордам арии. Кстати, Лиза, отвергнув Елецкого, тем не менее использует его как связного со своим любимым, передав именно через него записку-мольбу о тайном свидании.

Графиня искренне, сильно, как в последний раз – впрочем, в данном случае именно в последний раз – любит все того же страдальца. И вот вам еще один любовный треугольник – графиня, Лиза и Герман. Становясь соперницами, графиня и Лиза готовы на любые жертвы, чтобы помочь своему милому обрести счастье. И даже когда в четвертой картине Герман проникает в спальню графини, она принимает это как свидетельство его плотских желаний, танцуя вокруг него и разбрасывая колоду карт, поначалу приняв его требования за своеобразную эротическую игру.

Возможно ли такое прочтение классической оперы?

А почему бы и нет.

Хорошо известно любовное наваждение Надежды фон Мекк и Петра Чайковского, когда она из любви к композитору, его таланту и страданиям выделяла средства на его содержание, а тот писал нежные письма, в ожидании увеличения денежного пособия. «Пиковую даму» он писал во Флоренции, где поселился на средства богатой покровительницы, в начале 1890 года. А в конце 1890 года фон Мекк без объявления причин прекратила финансирование Чайковского. «О, Надежда Филаретовна, зачем, коварная старуха, ты изменила мне?!!» – вырвалось тогда у автора «Пиковой дамы». Не правда ли, похоже на финал его произведения, когда Герман восклицает: «Старуха!.. Ты! Ты здесь! Чего смеешься? Ты меня с ума свела! Проклятая!»

В опере три действия и семь картин. Вот они – тройка и семерка. Осталось выяснить – где же в произведении туз. И есть ли он вообще.

В спектакле, которым открылся Шаляпинский фестиваль, это явно не Герман. Сергей Поляков, солист «Новой оперы», исполнивший эту партию, отнюдь не обжигающ в своем темпераменте. Он тенор лирико-драматический, в последние годы сделавший, конечно, значительный скачок в своем творчестве за счет раскрепощения голоса в верхнем регистре и придания его фактуре объемной наполненности и теплоты выразительных красок. Но…

– Я не певец по образованию: я окончил ГИТИС, я профессиональный актер. Это уже потом судьба привела меня в Центр оперного пения Галины Вишневской, где я попал к потрясающему педагогу Бадри Майсурадзе, – честно признается он в своих интервью.

Елецкий? Красивый лирический баритон в сочетании со статной фигурой и утонченной внешностью солиста Мариинского театра Владимира Мороза, думается, запомнится зрителям надолго, если не навсегда. Но, опять же, как сказано было в старом фильме: «Хороший ты мужик, но не орел».

Может, в премьерном спектакле все так, как в диалоге Германа и Елецкого: «Мой туз!» – «Нет! Ваша дама бита!» – «Какая дама?» – «Та, что у вас в руках, – дама пик!» Неужто тузом оказывается графиня, которую великолепно исполнила солистка Большого театра Татьяна Ерастова? Ее чарующее меццо-сопрано и безукоризненная актерская игра и впрямь выдвигает певицу в число первых претендентов на роль козырного туза нынешней постановки.

Первый день фестиваля окончен. Зрители долго не отпускают артистов со сцены, аплодисменты и возгласы «браво!» не смолкают, несмотря на позднее время и необходимость завтра с утра идти на работу. Пришедшие на представление словно забыли о времени и реалиях, поджидающих их за стенами театра. Магия искусства и режиссерского таланта интерпретации классического сюжета оказалась сильнее пророчеств о тайной недоброжелательности «Пиковой дамы».

Впереди в афише фестиваля еще ряд ярких спектаклей. Однако, обратим внимание лишь на три дебюта. Солисты Большого театра – ведущий баритон Игорь Головатенко в заглавной роли в «Евгении Онегине» и восходящая звезда Нина Минасян в роли Джильды в «Риголетто» – дают надежду на новые яркие эмоциональные впечатления. А турецкий тенор Левент Гюндюз, впервые в Казани исполняющий Радамеса в «Аиде» и Калафа в «Турандот», позволит истинным меломанам погрузиться в приятно-обволакивающий тембр его голоса.

Путешествие в волшебный мир оперного искусства только началось. И первый вечер оказался весьма и весьма вдохновляющим. Остается лишь позавидовать счастливцам, сумевшим приобрести билеты на фестиваль.

Зиновий Бельцев.

ФОТОРЕПОРТАЖ