Сцена – Дом Волконадского и Галицких

Казанский камерный театр «Сдвиг» отпраздновал новоселье. Чести быть в числе приглашенных удостоился и «Казанский репортер».

Как вы думаете, сколько может понадобиться времени, чтобы подняться на третий этаж Центра современной культуры «Смена»? У кого ноги порезвее, взлетит туда за пару минут, скажете вы, ну а кому со здоровьем повезло чуть меньше, взберутся по пролетам металлической лестницы минут за десять.

– Мы начали свой путь сюда более двадцати лет назад, – звонкий голос художественного руководителя театра «Сдвиг» Михаила Волконадского чуть дрожит от волнения. – У меня лично путь на этот чердак занял семнадцать лет. По дороге сюда ребята от нас уходили и возвращались к нам назад, приходили новые люди… И вот мы здесь. Мы собрали в этот зал самых близких, самых дорогих друзей, и, как оказалось, он не смог всех вместить в один день, поэтому мы празднуем новоселье два дня.

Гости не спешили рассаживаться. Объятия, приветствия, радостные возгласы, обмены новостями из личной жизни и снова приветствия, возгласы… Атмосфера радостного возбуждения захватывала каждого вновь пришедшего, и он тут же включался в эту церемонию всеобщего ликования.

– А что это здесь написано? – слышалось у подоконников, заставленных чашками с чаем и кофе. И все тут же принимались читать изречения отцов театрального искусства, старательно выписанные дизайнером прямо на деревянных досках-столах.

– Смотрите, какие глаза у этих актеров! – доносилось от стенда с портретами тех, кто, по-видимому, должен был стать образцом для вдохновения труппы театра «Сдвиг». И все тут же принимались рассматривать знакомые до боли лица великих.

– А давайте уж начнем, – предложил кто-то. И тут же толпа в своем единодушии дружно ринулась к выстроенным амфитеатром стульям.

Кто-то из современных психологов, предположил, что у человека XXI века эмоции появляются не столько в ответ на конкретные события, сколько на их динамику. Но при этом, с грустью заметил он, наблюдается картина обеднения эмоциональной жизни человека. Наверное, он просто не был на подобных мероприятиях. Одна сплошная коллективная положительная эмоция управляла собравшимися, превращая их в единый организм.

Зрители дружно аплодировали любой фразе, любому действу, любой мизансцене. И эти аплодисменты не были просто данью вежливости или стремлением поддержать выходивших на сцену. Нет, эта была какая-то особая форма диалога между залом и актерами.

– Камерный театр интересен тем, что там эмоции идут на уровне бытовой семейной сцены, – размышлял Волконадский. – Зрители рядом с тобой, они могут до тебя дотронуться. Есть иллюзия, что ты можешь что-то изменить. Наш театр начался еще в девяностые, когда в одном из казанских вузов был основан студенческий театр эстрадных миниатюр «Сдвиг по фазе». А сдвиг по фазе, как известно, – это движение тока вперед.

– Мы «сдвигаем» своего зрителя к человечности, – пояснил главный режиссер театра Михаил Галицкий. – Мы учим людей смеяться и плакать. Не за себя радоваться и горевать – за других. Мы разучились воспринимать окружающий нас мир как свой собственный. И если хотя бы один человек засмеется или заплачет, сопереживая миру, значит сдвиг состоялся.

Но вот в зале гаснет свет, и на белоснежной простыне – помните, в далеком детстве родители таким же образом показывали нам дома диафильмы? – побежали кинокадры, иллюстрирующие недавнее прошлое. Вот – сцены из спектаклей, вот – уличные перфомансы, вот – фрагменты фестиваля «Культурный сдвиг». И все это перемежается монологами о том, что значит театр для него лично. Молодые актеры и те, кто уже со стажем, режиссеры и педагоги, сменяя друг друга, говорили искренне, откровенно, не напоказ.

А затем на сцену один за другим выходили актеры немногочисленной труппы и рассказывали – точнее, проигрывали речевой мини-спектакль о своем пути в мир кулис. Электротехник, модельщик, художник, физик, экономист, тамада – у каждого из них своя судьба, свой жизненный путь, да только вот, как ни крути, все дороги сошлись в одной точке, получившей название «Сдвиг». И нам, зрителям – присяжным заседателям в импровизированном судебном заседании – нужно было решить: имеют ли они право называться театром.

– Здесь есть все: декорации, свет, костюмы, стены, зрительный зал и даже зрители. Но есть ли здесь театр? – грозно спрашивал нас, притихших, судья.

И мы безмолвствовали, размышляя.

– Я пришел в этот театр, когда он уже пару лет существовал, – вспоминал Галицкий. – На хорошем уровне ребята играли, но на хорошем самодеятельном уровне. Они не знали ни законов сцены, ни законов выстраивания драматургии. Мы с женой, Еленой, стали их учить этому. И теперь это недипломированные актеры. Их приглашают и зарубежные партнеры на гастроли, и российские. У нас нет возможностей поехать, нет финансирования. Зато теперь, благодаря мэру и стараниям Миши Волконадского, у ребят есть свое помещение.

У учеников Галицкого редкое по нынешним временам качество даже для профессионалов сценического искусства – отличная дикция, умение донести каждое слово до зрителя, где бы он ни сидел. И энергетика у них такая, что нагревает зал до градуса самого высокого накала. И точное соответствие правде жизни.

«Что такое, в сущности, театр? Прежде всего – это праздник, – размышлял Гилберт Честертон. – Пьеса может быть веселой, печальной, бурной, тихой, страшной и нестрашной, но она должна быть праздничной. Она должна возносить сердце, жечь его, терзать, восхищать…»

«Театр – это в наши дни редкое пристанище, где все естественное, натуральное, человеческое, – уверял Михаил Ульянов, – где есть живые люди – актеры, естественные голоса, не увеличенные до устрашающих размеров глаза и человеческие страсти, которые кипят вот здесь, на сцене, и я их вижу, я их слышу, и я среди людей, какие они есть».

«Театр – это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра», – подводил итоги многочисленных дискуссий Николай Гоголь.

В разные времена, в разных странах произносились эти слова, но вот что удивительно: все они как будто про сегодняшних новоселов сказаны. Имена тех, кто выходит на сцену «Сдвига» пока не слишком громко звучат в медийном пространстве. Хотя кто-то из них и в кино успел сняться, и в игре «КВН» на «Первом канале». Но все-таки это не просто декорации, свет и костюмы. Это тот самый театр, о котором мы мечтали много лет, театр, способный окунуть нас в бездну катарсиса и заставить задуматься о своей собственной судьбе.

– Пока мы будем играть один спектакль в неделю, – приоткрывал завесу будущего Галицкий. – Задел у нас есть, на нашей афише уже десять спектаклей. Мы стараемся брать серьезных драматургов и прозаиков: Степан Лобозеров, Александр Гельман, Алексей Дударев, Славомир Мрожек. В планах у нас и детские спектакли. Первый кандидат на постановку прекрасный итальянский прозаик Джанни Родари. Кроме этого, мы планируем открыть школу искусств с таким тройным уровнем – дети, юношество и старшее поколение. Дипломированные специалисты будут учить и актерскому мастерству, и тайнам режиссерской профессии, и умению раскрепощенно держаться во время общения.

Слушаю, как увлеченно он рассказывает, как называет труппу своими детьми, каждому из которых он готовит подарок – хорошую роль, и немножко завидую им. А они – дети эти – со сцены и вне сцены искренне называют Елену и Михаила Галицких своими мамой и папой. Это не актеры, примеряющие чужие судьбы на потеху зрителям. Это – действительно семья, к которой приходят в гости, чтобы поговорить о самом сокровенном.

И когда я уже уходил, внезапно понял, что такое «Сдвиг». Это же не просто слово, это же аббревиатура: Сцена – Дом Волконадского и Галицких.

Зиновий Бельцев.

ФОТОРЕПОРТАЖ