Шариат для тебя

В Центре современной культуры «Смена» прошла презентация книги «Шариат для тебя. Диалоги о мусульманском праве» Рената Беккина — писателя, востоковеда, заведующего кафедрой востоковедения и исламоведения КФУ. Помимо самой презентации, Беккин выступил с краткой лекцией «Мусульманское право в немусульманских странах».

Работа «Шариат для тебя. Диалоги о мусульманском праве» увидела свет в октябре этого года, став второй книгой издательства центра современной культуры «Смена». Первая — «Мифология казанских татар» - включала труды Каюма Насыри и Якоба Коблова. Беккин рассказал аудитории, что изначально проект книги готовился в 2006 году, фактически по заказу издательства «Ультра.Культура» (нашумевшее в нулевые издательство русского поэта Ильи Кормильцева, публиковавшее радикальную и «альтернативную литературу»). В связи с кончиной Кормильцева, проект был отложен на неопределенный срок.

«Согласен, название несколько провокационно – не помню, как оно возникло. В «Ультра. Культуре» у меня тогда печаталась книга «Ислам от монаха Багиры» – это был такой исламский детектив, где в ходе повествования излагались некоторые моменты исламского уголовного права. И мне предложили написать популярную книгу, которая рассказывала бы в общих чертах основные позиции шариата и была бы интересна и понятна в первую очередь немусульманам».

«Меня часто спрашивают, кто же является прототипом главного героя. В книге его зовут Шамиль Хазрат, но это не Шамиль Аляутдинов (имам-хатыб московской мемориальной мечети, глава научно-богословского совета ДУМЕР). Это такой собирательный персонаж, некая узнаваемая медийная фигура: туда вошел и Гейдар Джемаль (исламский общественный деятель, председатель Исламского комитета России) и Аляутдинов. Источником вдохновения для меня тогда была книга «Исламская интеллектуальная инициатива в XX веке», в которой Джемаль и его ученики беседовали о разных проявлениях ислама. Кружок Джемаля был, в частности, интересен тем, что люди приходили в него немусульманами, а выходили мусульманами, притом представителями разных течений. Вообще Джемаль — потрясающая фигура. Его формат — это не лекции, но кухонные интеллектуальные беседы, во время которых происходит чудо обращения светских студентов МГИМО и МГУ в ислам».

По словам автора, он в некотором смысле решил спародировать манеру общения учителя и учеников. Впрочем, речь в книге Беккина идет совершенно о другом. Это скорее научно-популярная работа: она четко структурирована, каждому разделу мусульманского права посвящена отдельная глава. Автор не исключает возможности использования своей книги как учебника по мусульманскому праву, поскольку в современной России предмет до сих пор преподается по книге «Мусульманское право» Л.Р. Сюкияйнена, впервые изданной 30 лет назад.

Мусульманское право в немусульманских странах

Рассказав о книге, Беккин перешел к лекции. Сначала он пояснил основные термины, предложив в рамках разговора считать шариат и мусульманское право синонимами, но помнить, что это не одно и то же. Шариат — синоним ислама, «некий базовый элемент, предписанный богом». А исламское право — нормы, выработанные исламскими правоведами, толкование положений Корана и Сунны, берущее начало во втором веке после Хиджры.

По словам лектора, сейчас в мире нет ни одной страны, где мусульманское право действовало бы в полном объеме, тем не менее мусульманская правоприменительная практика изучается многими учеными, в том числе на примерах немусульманских стран.

Мусульманское право можно изучать с нескольких точек зрения.

— Как шариат. То есть как религиозную науку, с точки зрения мусульманской правовой школы. Такой подход принят в Исламском университете.

— Как право. Мусульманское право рассматривается как правовая семья, система права, такая же, как англо-саксонская или континентальная. Это делают на юридических факультетах, где есть соответствующий спецкурс.

— Как набор действий, ритуалов и обычаев. Это уже область изучения этнографов.

Лектор подчеркнул, что его больше всего интересует второй аспект, в частности, проблемы применения мусульманского права в немусльманских странах. В качестве первого примера он упомянул Российскую империю, где существовал правовой плюрализм и потому в некоторых регионах применялись положения мусульманского права. В Поволжье эта практика была сведена к минимуму, Кавказ получил большие возможности использования шариата, а в Средней Азии он, по сути, был внедрен повсеместно.

«Интересна история применения мусульманского права во времена британских колоний. Например, на Танганике и Занзибаре мусульманское право было law of land, то есть исконным, оно существовало и было признано еще до прихода колонизаторов. А на Фиджи оно появилось, только когда британские колонизаторы привезли туда жителей Индии. И вплоть до независимости Фиджи мусульманское право не считалось частью общей системы».

Представители колониальной системы, аргументируя отказ от применения норм мусульманского права на своей территории, говорили: «Существуют ли вообще единые нормы шариата?». Даже у суннитов и ахмадитов на Фиджи был разный правовой подход к семейным отношениям и вопросам наследия, а раз не существует единого шариата, как встроить его в законы империи? Впрочем, такой опыт все же был: результатом взаимодействия мусульманских и английских норм стало англо-мухамеданское право. Английская администрация подготовила корпус текстов для регулирирования общественных отношений на территории своей индийской колонии.

По словам лектора, важным примером правового плюрализма в Европе XX века было королевство сербов, хорватов и словенцев, а впоследствии фашистское государство Усташи — на его территории проживали разные общины, каждая из которых имела свои правовые нормы в вопросах семьи, наследования и собственности. Вплоть до образования социалистической Югославии в боснийских общинах действовали шариатские суды.

Если говорить о мусульманском деликтном праве, то ряд предписаний содержится непосредственно в Коране и Сунне, но понятно, что мусульмане не требовали соблюдения этих положений в немусульманских странах, хотя они считаются важными. Речь идет, например, о квалифицированной краже и наказании за нее в виде отсечения кисти руки.

«Наиболее интересны примеры государств, где предпринималась попытка кодификации мусульманского права. Такое случалось, и не раз. Например, Маджалла (крупнейшая кодификация норм мусульманского права) — кодекс, который функционировал в Османской империи, а позже был принят в некоторых независимых мусульманских странах и даже в ряде колоний. Поэтому, когда встает вопрос о том, как по мусульманскому праву жить в немусульманских странах, необходимо, во-первых, прояснить, что в конкретном случае понимается под мусульманским правом, а во-вторых, понять, насколько всеобъемлющий характер оно должно носить. Хорошо, если оно будет распространяться на небольшую общину, которая состоит из представителей одного течения ислама. Но что делать с Пакистаном, где много представителей и шиитов, и суннитов, и ахмадитов? Когда там пытались ввести закят как обязательный государственный налог, возникли противоречия: шииты сказали, что у них свой порядок выплат и распределений, а ахмадиты заявили, что раз их не считают мусульманами, то и закону они могут не подчиняться».

Вопросы из зала

После окончания лекции Беккина спросили о личном отношении к шариату — «хорошо это или нет?»

«Знаете, я не Михалков, — начал ответ лектор. — Не могу судить, что хорошо, а что плохо. В широком значении шариат — это и есть ислам. Это объективная реальность. Если рассуждать с научной точки зрения — это действующее, живое право. Все зависит от правоприменительной практики. Божественные законы всегда справедливы, но практика — это другая история. Конечно, Шариат — скорее хорошо, но… Знаете, СМИ любят цитировать фразу одного из западных ориенталистов: «Хорошо, что я узнал ислам до того, как познакомился с мусульманами». Так что у каждого человека свой опыт и свой ответ».

Далее был задан вполне ожидаемый вопрос об Исламском государстве (террористическая организация, запрещенная в России и ряде других стран) и о необходимости формирования позитивного образа ислама.

«Литературный критик Лев Данилкин как-то сказал о моей книге «Ислам от монаха Багиры», что литература является более мощным инструментом формирования мнения, чем телевидение. Правда, этот тезис подтверждается не только с позитивной, но и с негативной точки зрения. Сейчас опять начались разговоры о чудовищном романе «Мечеть парижской богоматери», где речь идет о Франции, в которой христиане и католики борются с нашествием мусульман. Я считаю, что сейчас нет писателей, которые могли бы являться моральным авторитетом вроде Короленко или Толстого, а вот отдельные тексты вполне могли бы дать возможность объективно посмотреть на то или иное явление. Особенно, если они хорошо и с юмором написаны. Например, если почитать тексты Шалома Алейхема, невозможно не полюбить евреев».

Девушка-экскурсовод поделилась с Беккином проблемой: люди спрашивают, что такое шариат, а в двух словах этого не объяснить.

«Если вы стоите рядом с мечетью, можно показать людей, читающих намаз — это и есть шариат. Показать людей, которые дают садака — это шариат. Подойти к халяльному киоску – это шариат. Шариат везде. В отличие от постхристианского общества, где, как правило, человек, выходя из церкви, становится другим и в его жизни не остается места для ритуала, шариат — это повседневная жизнь мусульманина. Разумеется, мы выносим за скобки мусульманское уголовное право с его телесными наказаниями, которое, правда, также проговаривается в Коране, но частично соблюдается лишь в некоторых мусульманских странах Это тоже интересный вопрос — что такое мусульманская страна и что такое исламское государство? Исламское государство — это государство, где шариат является источником законодательства и регулирует отношения на всех уровнях. Такого государства сейчас нет. А мусульманская страна - там, где большинство составляют мусульмане и основная религия – ислам.

Был и вопрос, касающейся еще одного предмета научного интереса лектора — исламской экономики и ее преимуществ.

«Для того, чтобы понять хороша ли исламская экономика, нужно провести эксперимент в чистом виде. Но на данный момент в мире лишь одна страна, где полностью исламизирован экономический сектор — это Судан. Но проследить эффективность на этом примере довольно трудно, поскольку Судан слишком тяжелый случай. Эта страна истерзана войной, она постоянно в санкциях. К тому же среди мусульман нет единого мнения относительно базовых вещей, например, отсутствия ссудного процента. По идее, любая надбавка к основной сумме долга должна быть запрещена, но в некоторых случаях немусульманам, берущим ссуду, проценты все-таки назначаются. Не стоит забывать, что исламская экономика это модернистское явление , а концепция исламского банка очень новая — ей не более 50 лет, тогда как современному финансовому сектору уже более 400. К тому же невозможно в условиях современных мирохозяйтсвенных связей полностью соблюдать шариат. Например, тот же Судан столкнулся с необходимостью выплаты процентов с внешнего долга.

В завершении, Беккин еще раз подчеркнул, что внутри мусульманского права существует определенный плюрализм, и даже в рамках отдельных течений есть разногласия по тем или иным вопросам. Поэтому довольно трудно делать общие выводы о мусульманской правоприменительной практике, а необходимо рассматривать опыт отдельных стран.