Как с выгодой для себя потратить чужой гонорар и войти в века

В Национальной художественной галерее «Хазинэ» открылась выставка «Лиля Брик. Несостоявшееся путешествие», на которой представлены 34 фотографии Александра Родченко. Культурный обозреватель «Казанского репортера» представил, как выглядел бы модный аккаунт в Instagram, появись он в 20-х годах XX века.

– Эта выставка подготовлена музеем «Московский Дом фотографии» к 125-летию со дня рождения Александра Михайловича Родченко, – с едва заметным нажимом произнесла Дина Ахметова, старший научный сотрудник отдела изобразительного и декоративно-прикладного искусства ИЯЛИ имени Ибрагимова Академии наук РТ. – Казанский период жизни этого художника и фотографа был очень важен для становления его личности. Мы начинаем серию выставок, посвященных ему, с этого репортажа о его поездке на «Рено». Затем будет экспозиция, рассказывающая о казанском периоде жизни Родченко…

Все согласно кивали головами, а затем, выходя к микрофону, продолжали говорить о гении Александра Михайловича.

– Это был удивительный человек, – уверял двоюродный племянник знаменитого фотографа Владимир Родченко... – Он ведь не только фотографом был, он и рисовал много, и типографскими работами занимался. В его доме всегда было много людей.

Я стоял среди двух десятков пришедших в «Хазинэ» любителей искусства, ежась под натиском волевой натуры главной героини репортажа – Лилии Юрьевны Брик: она стояла за спинами выступавших, прислонившись к запасному колесу на задней части автомобиля. Но выступающие упорно не хотели о ней говорить.

Ее отец – Урия Каган – присяжный поверенный при Московской судебной палате и член литературно-художественного кружка, собиравшего в предреволюционные годы «сливки» культурной элиты. Ее мать – Елена Берман – училась в Московской консерватории, но профессионалом так и не стала, рано выйдя замуж и посвятив себя целиком семье. Когда родилась Лиля, Елене было девятнадцать лет, Урии – двадцать шесть. Дочери пытались дать приличное образование, но любовные клятвы, роковые страсти и пышущие жаром мужские тела оказались для нее привлекательнее. В 1912 году девушку удалось выдать замуж за дипломированного юриста Осипа Брика, несмотря на возражения родителей жениха.

– Ее прошлое? Но что было в прошлом? Детские увлечения, игра пылкого темперамента. Но у какой современной барышни не было этого? – пожимал плечами жених в ответ на все их аргументы, не желая распространяться насчет истинных похождений своей любвеобильной невесты.

Кстати, перед смертью Лиля засекретила те страницы интимного дневника, которые отражали ее жизнь до замужества. Всего лишь засекретила, хотя могла бы и уничтожить…

А через три года после замужества в ее жизнь – нет, не так! – в их с супругом жизнь вошел Владимир Маяковский. Осип становится литератором, критиком и журналистом, а Лиля – невенчанной супругой поэта.

– Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше,чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах, ни в какой литературе... Эта любовь не мешала моей любви к Володе. Наоборот: возможно, что, если бы не Ося, я любила бы Володю не так сильно. Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося, – убеждала всех, но прежде всего саму себя, героиня этого странного тройственного союза.

Осенью 1928 года Маяковский собрался в Европу. Лиля не могла упустить такой шанс и составила подробный список поручений на покупки.

«В Берлине:

Вязаный костюм № 44 темно-синий (не через голову). К нему шерстяной шарф на шею и джемпер, носить с галстуком.

Чулки – очень тонкие, не слишком светлые (по образцу).

Молнии-застежки – две коротких и одну длинную.

Синий и красный люстрин.

В Париже:

Два забавных шерстяных платья из очень мягкой материи.

Одно очень элегантное, эксцентричное из креп-жоржета на чехле. Хорошо бы цветастое, пестрое. Лучше бы с длинным рукавом, но можно и голое. Для встречи Нового года.

Чулки. Бусы (если еще носят, то голубые). Перчатки.

Очень модные мелочи. Носовые платки.

Сумку (можно в Берлине, дешевую).

Духи: Rue de la Paix, Mon Boudoir. Побольше и разных. Две коробки пудры Агах. Карандаши Brun для глаз, карандаши Haubigant для глаз.

Машина:

Лучше закрытая — conduite interiere — со всеми запасными частями, с двумя запасными колесами, сзади чемодан.

Игрушку для заднего окошка.

Часы с заводом на неделю.

Автомобильные перчатки.

Всякую мелкую автомобильную одежу, если будет машина.

Машина лучше закрытая. Со всеми запасными частями. Сзади чемодан. Автоперчатки».

Автомобиль – в череде других модных женских аксессуаров. Но очень важных аксессуаров!

«Про машину не забудь. 1) предохранители спереди и сзади, 2) добавочный прожектор сбоку, 3) электрическую прочищалку для переднего стекла, 4) фонарик сзади с надписью «стоп», 5) обязательно стрелки электрические, показывающие, куда поворачивает машина, 6) теплую попонку, чтобы не замерзала вода, 7) не забудь про чемодан и два добавочных колеса сзади. Про часы с недельным заводом.

Цвет и форму (закрытую-открытую) на твой вкус. Только чтобы не была похожа на такси. Лучше всего «бьюик» или «рено». Только не «амилкар»! Завтра утром начинаю учиться управлять», – деловито напоминала в письмах поэту Лиля.

Он виновато отмахивался: «С гонорарами пока плохо. Ввиду сего на машины пока только облизываюсь».

Она настаивала: «Телеграфируй автомобильные дела. Целую. Твоя Киса».

Он старательно дописывал «Клопа» и сценарий «Идеал и одеяло», вел переговоры в Берлине с издательством «Малик» и с театром Эрвина Пискатора, с французским кинорежиссером Ренэ Клером, встречался с Сергеем Дягилевым и художником Юрием Анненковым, жаловался на судьбу, когда приходится тратить свой талант на то, чтобы купить автомобиль.

Она капризно требовала: «Неужели не будет автомобильчика! А я так замечательно научилась ездить!!! Пожалуйста, привези автомобильчик!!!!!!!!!!»

И наконец он сдался: «Покупаю Рено. Красавец серой масти, шесть сил, четыре цилиндра, кондуит интерьер».

Маяковскому эта покупка далась нелегко, но что делать, если Лиля любила серый цвет, да и цена – двадцать тысяч франков – могла быть предметом ее особой гордости.

«Я, кажется, была единственной москвичкой за рулем, кроме меня управляла машиной только жена французского посла. Мостовые были в ужасающем состоянии, но ездить было легко, так как транспорта было мало. И тем не менее я ухитрилась сбить на дороге восьмилетнюю девочку. Они с матерью переходили мостовую в неположенном месте, испугались, застыли как вкопанные, заметались, словно куры, и разбежались в разные стороны. Я резко затормозила, но все же слегка толкнула девочку, и она упала. Она даже не ушиблась, но все мы страшно перепугались, а ее мать заголосила, как по покойнице».

Был суд, разбирательство, автомобилистку оправдали, но с тех пор у Лили появился личный шофер.

«Володя уговорил меня сделать несколько фотографий с «Реношкой», я позвонила Александру Михайловичу и сказала, что собираюсь на машине в Ленинград. В Ленинград он со мной не мог поехать, но обрадовался возможности сделать снимки».

Незадолго до этого в руки Родченко попало изобретение немецкого инженера Оскара Барнака – малоформатный фотоаппарат Leica. Благодаря мобильности камеры, можно было экспериментировать с ракурсами съемки. И он не устоял перед искушением сделать репортаж. Так появилась эта серия фотографий.

«Музу русского авангарда» и основоположника конструктивизма познакомил Маяковский. С тех пор восторженный Александр Михайлович часто снимал Лилю. В 1929 году он всем пытается объяснить, что нужно быть разнообразными и фиксировать мир во множестве возможностей и точек зрения. А Лиля пыталась объяснить всем, что все талантливые люди, чей удел остаться в истории, вращаются вокруг нее.

Вел машину, конечно же, ее личный шофер. Она лишь позировала перед объективом: вот обладательница автомобиля за рулем, вот – курит на стоянке, вот – держит какой-то шланг, вот – сидит на подножке «Рено», вот – занимает изящные позы на фоне автомашины. И все время сосредоточенно думает: стоит ли продолжать этот автопробег без фотографа? В районе Твери Лиля приняла решение:

«Я не поехала дальше. Выяснилось, что дорога ужасна, и машина начала чихать, и вообще одной ехать так далеко скучно…».

Маяковскому фотографии понравились. Да и талант Родченко гарантировал, что эти кадры не будут потеряны. Что может быть лучше, чем остаться в веках в окружении гениев?!

Вместо послесловия – ценный совет от Лили Брик, как счастливо прожить жизнь:

«Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешать ему то, что не разрешают дома, например, курить или ездить куда вздумается. Остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье…».

Вот вам и вся история про то, как с выгодой для себя потратить чужие деньги и остаться в веках.

И никто на открытии выставки так и не вспомнил, что в день начала ее работы в Казани Лиле Юрьевне Брик исполнились те же 125 лет, что и Александру Михайловичу Родченко. Правда, его юбилей будет отмечаться лишь 5 декабря.

Зиновий Бельцев.

ФОТОРЕПОРТАЖ