​Неужели вы не были в Лондоне, сэр?

В минувший вторник все желающие казанцы совершили путешествие по музеям Парижа, Лондона и Филадельфии вместе с выставкой импрессионистов, посвященной парижскому галеристу Полю Дюран-Рюэлю. И все расходы на это турне едва превысили три сотни рублей.

Не пугайтесь, здесь нет никакого подвоха. Просто речь идет о знаменитом на весь мир британском проекте «Выставка на экране». В чем смысл этого проекта? Его режиссер Фил Грабски формулирует ответ на волнующий всех вопрос так:

– Это возможность увидеть экспозицию, если у вас нет туда билета или вы не можете поехать для этого в другую страну.

Шестнадцать фильмов, снятых за четыре сезона, рассказывают о лучших художниках мира – Йоханнесе Вермеере, Эдварде Мунке, Эдуаре Мане, Леонардо Да Винчи, Винсенте Ван Гоге, Рембрандте Харменсе ван Рейне, Анри Матиссе, Пьере-Огюсте Ренуаре, Франсиско-Хосе де Гойя-и-Лусьентесе, Микеланджело Буонарроти, Иерониме Босхе, Клоде Моне и представителях американского импрессионизма, чьи выставки стали чрезвычайно популярны в мире.

Фил Грабски уточняет стратегию успеха своих работ:

– Как только люди поняли, что, помимо картин, мы раскрываем новые детали биографий великих художников и рассказываем о галерейном закулисье с комментариями лучших экспертов, нам ежедневно стали приходить письма от любителей искусства из России, Канады, Кореи и даже из Африки с просьбами показать наши фильмы на большом экране. У формата наших фильмов огромное преимущество: за восемьдесят пять минут можно успокоиться и сконцентрироваться на единственном предмете – на фильме. Здесь нет раздражителей типа рекламы. Вы видите картины почти так же, как если бы вы были в галерее, даже детальнее. Галереи присылают нам свои планы на ближайшие пять лет, а ключом к выбору конкретной выставки становится обсуждение того, станет ли она интересной экранной историей. Мне важно создать вдохновляющую, запоминающуюся историю на языке, который понятен во всем мире.

Полное название этой ленты звучит так – «Импрессионисты и человек, который их сделал». Полуторачасовая история «раскрутки» никому не ведомых художников французским арт-дилером не отпускает ни на одну минуту. «Без него мы бы умерли», – сказал однажды Клод Моне о Поле Дюран-Рюэле. Посмотрев фильм, понимаешь – в этих словах нет преувеличения. Познакомившись в начале 1870-х годов с новым направлением в искусстве, он всю оставшуюся жизнь активно поддерживал импрессионистов, иногда даже в ущерб своей финансовой выгоде. Одиннадцать тысяч девятьсот два полотна Эдгара Дега, Эдуарда Мане, Клода Моне, Берты Моризо, Камиля Писарро, Пьера-Огюста Ренуара, Альфреда Сислея и множества гораздо менее известных художников прошло через его руки.

– Несколько раз он был на грани полного разорения, все его деньги уходили на поддержку импрессионистов, – рассказывает с экрана праправнучка героя повествования искусствовед Клер Дюран-Рюэль. – Он приобрел тысячу работ Моне, полторы тысячи Ренуара, восемьсот картин Писарро и четыре сотни Дега.

В фильме показаны рабочие тетради Дюран-Рюэля: порядковые номера приобретений не прерываются в течение полувека. Он скупал работы импрессионистов оптом, заключая договор даже на еще не написанные ими полотна. Он печатал каталоги импрессионизма. Он организовывал им персональные выставки. Он бесстрашно сражался за полюбившихся ему мастеров с художественными критиками и академиками живописи. Он в поисках рынка сбыта картин организовал в Нью-Йорке выставку «Работы парижских импрессионистов».

За пару лет до смерти, в 1920 году, в возрасте восьмидесяти девяти лет, Поль Дюран-Рюэль пошутил: «Наконец-то мастера импрессионизма восторжествовали… Мое безумие обернулось мудростью. Если бы я умер в шестьдесят лет, я бы ушел из жизни в больших долгах, банкротом, в окружении сонма недооцененных сокровищ…»

Конечно же, как и в любом драматургическом повествовании, в фильме есть свои искажения и пережимы. Поль Дюран-Рюэль был далеко не единственным, кто вкладывал средства в продвижение импрессионизма. Не он изобрел всемирно известный бренд. Не он был «отцом-основателем» международного движения этого художественного течения. Более того, этот арт-дилер всячески принижал роль женщин в становлении импрессионизма: ни Мэри Кассат, ни Берта Моризо, ни Мари Бракемон, ни Ева Гонзалес не заняли в его экспозиции достойного места. Из четырех сотен картин Мэри Кассат, приобретенных Дюран-Рюэлем, он выставляет только одну – «Купание ребенка».

Но таков закон жанра, избранного Филом Грабски, – «великая» личность и ее роль в истории. Создатели фильма проследили его путь утверждения импрессионизма от старой доброй Англии, где, по иронии судьбы, Дюран-Рюэль впервые встретился с французским импрессионизмом, до Америки, где «новое» искусство впервые нашло всемирное признание. Именно так путешествовала и выставка, о которой рассказано в фильме.

Три картинные галереи – парижский Музей в Люксембургском саду (Франция), лондонская Национальная галерея (Великобритания) и Художественный музей Филадельфии (США) – три разных взгляда на одну и ту же выставку. Шаг за шагом создатели фильма раскрывают методологические принципы подбора и размещения картин на стенах галерей: цветовая палитра, настроение, внутренняя драматургия конкретной выставки, темпоритм, создаваемый кураторами экспозиций – все это скрыто от глаз рядового посетителя, который вовсе не замечает, кто и как «руководит» его взглядом, выбирая, на что смотреть в первую очередь.

Ему даже невдомек, что специально для него в этих стенах – быть может, только на эти несколько дней – вместе собрались полотна из крупнейших музеев Франции, Великобритании, США, Бельгии, Швейцарии, Дании, Японии и Германии. И больше нигде и никогда он не увидит «Тополя» Клода Моне в таком составе. Эти деревья росли на берегу реки Эпт, неподалеку от дома художника в Живерни. Когда Моне узнал, что их собираются срубить, он немедля приобрел участок земли, чтобы никто не помешал ему завершить двадцать картин, запечатлевших эти тополя в разное время года и при различном освещении. Сегодня эти работы находятся в различных коллекциях, в том числе и в частных. На выставку удалось собрать лишь пять «Тополей».

Помимо штрихов к портрету первого в истории искусства арт-дилера, создатели фильма вкрапляют в экранное повествование множество интересных искусствоведческих деталей, заставляющих по-новому взглянуть на живопись импрессионистов. Скажем, старые мастера сами смешивали краски в студии, тратя на это много сил и средств. Да и творить они могли только в студиях. А изобретение искусственных красок в тюбиках позволило сместить угол зрения выбравшихся на пленэр художников с отражения объективной реальности на воссоздание субъективной «импресии».

Есть на выставке и картина, давшая названию этому движению – «Впечатление. Восход солнца» Клода Моне. «Впечатление» – по-французски «impression». Журналист Луи Леруа впервые назвал группу неизвестных художников «импрессионистами», издеваясь как раз над этим самым полотном: «Обои, и те смотрелись бы более законченно, чем это "Впечатление"!».

Чаще всего импрессионисты впечатлялись пейзажем. Но Дега, например, изображал скачки, балерин и прачек, Ренуар – женщин и детей, а Мэри Кассат и Берта Моризо – бытовые сцены из повседневной жизни. Но кажущаяся незаконченность их полотен – это и есть то мимолетное впечатление, которое просил остановиться герой философской драмы Гете.

– В среднем люди смотрят на одну картину примерно восемнадцать секунд, и я не могу сказать, что это называется «смотреть». Это скорее «взглянуть», – размышляет Фил Грабски. – Я обожаю галереи и всегда буду советовать людям ходить в них, мы не пытаемся заменить этот опыт. Но в то же время только с помощью объектива можно подробно рассмотреть направление кисти, изучить создание пространства, попытаться разобраться в сюжете картины. И потом, разве не здорово изучать все это вместе с ведущими мировыми экспертами, которые подсказывают, куда и на что смотреть?!

Более сорока стран мира заключили договор о показе этого проекта.

К сожалению, казанцы не воспользовались этой возможностью в полной мере: в зале на единственном в городе сеансе сидело десять человек. То ли импрессионизм не столь популярен в наших краях, то ли просто нет еще культуры приобщения к мировым выставочным проектам? У меня нет ответа. А у вас?

Зиновий Бельцев.