В Казани открылось отделение общественной организации «Союза добровольцев Донбасса», объединяющей людей, воевавших на Юго-Востоке Украины на стороне самопровозглашенных республик. Руководителем татарстанского отделения стал Михаил Шаров. «Казанский репортер» поговорил с непосредственным участником вооруженного конфликта о том, что его заставило взять в руки оружие, войне за деньги, российских военнослужащих в Донбассе, планах дойти до Львова и присоединении Новороссии.
Михаил Шаров – личность неординарная. Лет 10 назад он был довольно известным в Казани националистом, возглавлял движение «Русский альянс» и ему приписывали участие чуть ли не в скинхедовских бандах. В 2013 году парень стал фигурантом уголовного дела по 282 статье УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства), по которой его тогда и осудили за размещение видеоролика в соцсетях. Активист стал одним из первых осужденных в республике за пост Вконтакте. Неизвестно, чем был продиктован следующий поворот в судьбе Шарова, пересмотром прежних убеждений или их логическим развитием, но в 2014 году он отправился на Украину защищать «Русский мир». Сейчас, после войны в самопровозглашенной Луганской Народной республике Михаил вернулся в Казань, где возглавил татарстанское отделение «Союза добровольцев Донбасса».
– Почему отделение вашей организации открывается в Казани именно сейчас?
– Нам нужно всех найти, всех кто поехал из Татарстана. Много у нас раненых, всем нужно помочь, обеспечить лечение. Найти все семьи погибших бойцов. У нас что–то вроде ветеранской организации. Наши основные цели и задачи – это объединение людей, отправившихся защищать мирное население Донбасса в 2014–15 годах. Некоторые до сих пор там находятся. Оказание медицинской, методической, психологической помощи раненым бойцам, тем кто остался инвалидами. Помогаем по трудоустройству вернувшимся бойцам, с социализацией. Организовываем помощь семьям погибших бойцов. В планах военно–патриотическое воспитание молодежи.
– Государство помогает в этом вопросе?
– Своими силами в основном. Мы же не являемся кадровыми военнослужащими, нас туда никто не посылал. Все поехали по доброй воле. Поэтому как таковой то помощи особо нет.
– Акцент на реабилитацию уже вернувшихся добровольцев? А если я завтра приду и скажу, что хочу поехать туда воевать…
– Нет, мы отправкой не занимаемся, категорически нет. Мы не какая–то частная военная компания. Если кто хочет ехать, можно купить билет на поезд и в интернете почитать. Мы рекрутством не занимаемся.
– Какими люди оттуда возвращаются, все–таки это война. Полноценная.
– Полноценная война, да… Здоровых мало. С людьми работают психологи. Санаторно–курортное лечение предусмотрено. Кого–то в храм отправляют, в монастырь…
– Из Казани много народу отправилось в свое время?
– Не так много. Война есть война, не каждый сможет туда отправиться. В основном люди занимались сбором гуманитарной помощи.
– Сейчас там есть воюющие добровольцы?
– Да, сейчас там часть ребят осталась, основная масса людей уехала, потому, что в республиках уже сформированы полноценные армии. Необходимость в нас уже нет. Считаю, что мы свою задачу выполнили. Пока нет активных боевых действий пока находимся здесь.
– Что должно было стать мотиватором взять в руки оружие? Большинство то, как вы говорите, гражданские люди?
– Единицы есть тех, кто раньше был кадровым военным, в основном – все гражданские. Основное чувство, которое всех сподвигло – это чувство справедливости. Когда видят, что наш народ, хоть и разделенный находится в беде, возникло желание поехать и помочь.
– Одно дело помочь гуманитарной помощью, другое брать в руки оружие. И, наверное, это был непростой шаг для каждого.
– Непростой, да… Когда ехали – не знали вернешься обратно или нет.
– Лично вы как поехали?
– Первая мысль возникла, когда в Киеве начался майдан. Когда кричали: «Москаляку на гиляку» и все прочее, уже было понятно, что это добром не кончится. Начал готовиться потихонечку. Последней каплей стала Одесса, второе мая (пожар в Доме профсоюзов, в результате которого погибли 42 человека – прим. ред.). Подкопил немножко денежку, собрал немножко обмундирование и в июне поехал.
– Кто–то помогал в этом вопросе?
– Местные ребята гуманитарщики помогали собрать. Снаряжение достаточно дорого обходится.
– Как это устроено? Вы туда приехали, какой–то пункт сбора?
– Никакого сбора. Просто купил билет на поезд, доехал. У меня там товарищ был, журналист. Звоню ему, спрашиваю, что–как? Он объясняет, что так–то и так–то можно пройти. Все, с поезда вышел, прошел (границу между Украиной и Россией – прим. ред.), добрые люди помогли пересечь границу. Приехал в батальон.
– Там какое–то распределение было?
– Нет, конкретно в батальон приехал, ночью поспал в столовой. Утром встретился с комбатом Плотницким (Игорь Плотницкий – с 23 мая по 14 августа 2014 года министр обороны ЛНР, с 20 августа по 26 августа 2014 года председатель Совета Министров ЛНР – прим. ред.), представился. Он спросил, есть ли какое–то образование, я сказал, что есть 4 года незаконченного в Артиллеристском училище. Сказали, все, значит будешь минометчиком.
– На что это было больше похоже? На партизанскую организацию?
– Да, так как четкой линии фронта не было, это было похоже больше на партизанскую войну. Вылазки постоянные, обстрел. Но первое впечатление, которое я получил, когда пересекал границу – огромная колонна беженцев. Там были женщины, дети, но больше всего меня огорчили здоровые лбы, которые вместо того, чтобы защищать свои дома просто бежали. Это был шок.
– Людей, которые отправляются на войну не в составе официальных вооруженных сил, а добровольцами, называют не очень приятным словом «наемник». Чувствуете себя наемником?
– Абсолютно нет. Были такие, кто ехал за деньгами. Они как правило, на третий день разворачивались и уезжали, потому, что было понятно, что денег там не заработаешь никак. Люди туда ехали не за деньгами. Основная масса бойцов ехала туда не за деньгами.
– Российских военнослужащих часто там встречали?
– Ни одного не видел. Это все сплетни.
– Война всегда разделяет очень сильно. У вас лично были попытки понять, что руководит людьми, которые были по ту сторону.
– Были. И с пленными общался. Пленные рассказывали, что им говорили: вы освободители, весь Луганск оккупирован чеченами. Каждому бойцу обещали по дому или квартире, по два раба из числа сепаратистов.
– Так и говорили: «По два раба»?
– Вот мы с пленными общались… Они рассказывали: «Вот, нам говорили одно, а мы приехали, и тут такие же русские, мы в шоке». Там очень мощная пропаганда была со стороны Киева. Мозги запудрили людям. ВСУшники (военнослужащие украинской армии – прим. ред.) на первых порах вообще воевать не хотели. Многие подразделения переходили на нашу сторону. А так называемые нацбаты: «Правый сектор», «Азов» и прочие, у них основной аргумент – русофобия.
– Этот конфликт решается военным путем?
– На данный момент этот конфликт военным путем вряд ли решишь. Можно было решить в 2014 году. Сейчас уже все.
– А что нужно было сделать в 2014 году?
– Просто не останавливаться, а пойти дальше. Они уже тикали. Они готовы были сдать Мариуполь, армия была практически разбита. Можно было спокойно, без больших потерь пройти до Киева, до Львова, куда угодно.
– Что остановило?
– Минские соглашения.
– Как к ним отнеслись?
– Отношение больше негативное. Можно было решить, сейчас уже не решить. Сейчас армия у них окрепла, у них инструкторы заграничные. Украинская армия сейчас не та, что была в 2014 году.
– Местные жители на что рассчитывали?
– Люди рассчитывали на крымский сценарий, что Россия заберет их обратно. Но, к сожалению, пока такого не произошло. Но люди надеются. Надежда еще осталась. В принципе, это и логично, что Донецкая и Луганская республики рано или поздно войдут в состав Российской Федерации.
– У вас есть в этом уверенность?
– У меня да. И у местного населения. Местные, конечно, подустали уже. Постоянно жить под обстрелами… Разные настроения. Но с кем я обжался, они ждут.
– Этот конфликт вами видится как однозначный: есть хорошие и плохие? Или он сложнее?
– Все сложно конечно. Тут и политика замешана и все. Нам о политике рассуждать… Мы обычные бойцы.
– Вы как–то пересматривали свое участие в этой войне? Наверняка приходилось сталкиваться со смертью, терять друзей…
– Все было. Ни о чем не жалею.
Беседовал Антон Райхштат.
P.S. По данным Союза добровольцев Донбасса воевать на стороне непризнанных республик на Юго-Восток Украины отправились около 500 татарстанцев. Сколько не вернулось - неизвестно.
Комментарии
19:44, 01.10.2017 | наталья ты о чем курица?
А на деле участник НВФ и террорист.