Тремор рук, нарушения закона и другие признаки выборов

20 сентября 2016
Мнение


В России прошел единый день голосования – население выбирало депутатов Государственной Думы VII созыва. Все лето длилась избирательная кампания, качество которой федеральные эксперты-политтехнологи оценили как «достаточно низкое». Заключение кажется справедливым, учитывая, что в разделенном на шесть одномандатных округов Татарстане не у каждого потенциального депутата были элементарные агитматериалы, а чуть ли не самым креативным пиар-ходом гонки оказалась маргинальная онлайн-акция «сиськи за кандидата». Журналист издания «Инде» Елена Чеснокова специально для «Казанского репортера» пообщалась с сотрудником предвыборного штаба кандидата-одномандатника от оппозиции (который всерьез и не рассчитывал на победу) и выяснила, кто такая «девочка для кандидата», какие проблемы волнуют село и сколько стоит минута эфирного времени на местном телеканале.

КАРЬЕРНЫЙ РОСТ

Я работаю на выборах с 2012 года. Начинал в отделении «Правого дела» в Коми, где учился в вузе. Мой кандидат баллотировался в местное законодательное собрание и боролся против декана моего факультета. Помню, как стоял у здания ректората и раздавал газеты с компроматом. Я не боялся, что меня отчислят, и вообще никогда ничего не боялся – сколько бы политтехнологи ни пугали меня проблемами с ментами, бандитами и мстительными соперниками, мне всегда удавалось выходить сухим из воды. Тогда же я в первый и единственный раз оказался наблюдателем на участке — это были те самые выборы в Госдуму, после которых по стране прокатились протесты. Помню, что «Правое дело» очень плохо нас обучило, зато отлично заплатило. Я толком не знал, как себя вести, что считать нарушением, а что нет. Председатель комиссии – умудренная опытом школьная директриса – этим с радостью пользовалась и все время повторяла: «Нормально, все так делают». В тот день меня отправили с урной к избирателям-надомникам: погода была жуткая, я замерз и промочил ноги. Когда вернулся на участок, директриса проводила в свой кабинет, посадила греться, налила чаю. Думаю, в тот момент случился очередной вброс, потому что партия власти победила в той школе с каким-то совсем фантастическим отрывом. В случае, если наш кандидат наберет на участке от двенадцати процентов, начальство обещало мне премию, поэтому когда директриса при подсчете голосов спросила «сколько тебе нарисовать?», я, ни секунды не сомневаясь, попросил «двенадцать с половиной» и был рад, что оттянул у «ЕдРа» хотя бы чуть-чуть. Ситуация меня возмутила, но на митинги я не пошел. Более того, решил, что мне интересно и дальше пробовать себя в предвыборной работе.

На следующий год я оказался у коммунистов – был бригадиром волонтеров и организовывал работу во время единого дня голосования. Еще через год была кампания оппозиционера, потом снова работа на коммунистов. С каждым разом моя должность становилась все ответственней, обязанностей прибавлялось. На этой кампании я – помощник начальника штаба татарстанского оппозиционного кандидата. Ну, как оппозиционного... Все знают, что у нас за оппозиция,

Честно говоря, мне все равно, на какую партию работать, потому что такой, которая бы представляла мои интересы, в России пока нет. Но в партию власти я бы не пошел, мне это претит. Хотя, если бы прижали обстоятельства, возможно, я был бы менее категоричен. Вообще разбираться в сортах фекалий – дело неблагодарное, поэтому я не вдаюсь в идеологию. Мне гораздо интереснее грамотно выстроить работу штаба. Помимо организационной работы, я иногда пишу тексты и помогаю политтехнологу креативить, но это мои личные амбиции, в круг оплачиваемых обязанностей они не входят.

СОСТАВ ШТАБА И РЕЖИМ РАБОТЫ

Людей в штаб начинают набирать примерно за три месяца до выборов. Полноценная команда – это начальник штаба, пара юристов, несколько райтеров, полевики (люди, которые отвечают за уличные акции и раздачу агитматериалов), эсэмэмщики, агитаторы, водители автобусов и как можно больше волонтеров. Если бюджет позволяет, берут еще менеджера по встречам и «девочку для кандидата» – не в плане интимных отношений, а ту, которая везде с ним ездит и возит с собой чистые рубашки, носовые платки, полироль для обуви, а еще приносит чай и следит, чтобы он не забыл пообедать. В общем, работает няней. В этом году у нас также работает команда срывщиков – это люди, которые срывают плакаты конкурентов и достают из почтовых ящиков их газеты. Во главе штаба стоят идеолог, который отвечает за общую концепцию кампании, и политтехнолог, который продумывает тактику. Но это идеальная модель – я знаю, что у КПРФ идеолог, технолог, начальник штаба и кандидат — это один и тот же человек (и не представляю, как они работают в таких условиях).

За два месяца до выборов выходные полностью отменяются. В начале нынешней кампании мне еще удавалось спать, но чем ближе к выборам, тем больше работы: надо прикрывать косяки коллег, курировать суды против оппонентов, составлять графики, редактировать документы, отчитываться перед спонсором, подавать уведомления в ЦИК, отправлять кандидата в районы. В общем, за две недели до голосования у меня стал дергаться глаз и начался тремор рук.

ЦЕЛИ КАМПАНИИ И НОВЫЕ ПОЛИТТЕХНОЛОГИИ

В одномандатном округе победит только один кандидат, и мы всем штабом уверены, что не наш. Но у кампании изначально другая цель: нам надо просто проявить активность, потому что совсем не участвовать партия не может, и добиться узнаваемости. Политтехнологи «Единой России» любят рассказывать историю о кандидате, который семь лет подряд выдвигался на всех возможных выборах в разных регионах, проводил идиотские кампании, имел репутацию полного придурка и в итоге однажды победил на выборах мэра, потому что был самым узнаваемым в списке. Люди быстро забывают прошлое, но какие-то флешбеки все же остаются, и этим надо пользоваться.

К сожалению, сейчас не девяностые: черный пиар законодательно запрещен и работать стало скучнее. Показная агитация угасла – если люди публично не поливают друг друга грязью, аудитории кажется, что ничего интересного не происходит, но на деле политтехнологии становятся более изощренными и техничными. Профессионалы стараются делать кампании красивее, подсматривают идеи у запада. Например, кубы, которые первым в России стал использовать Навальный, — зарубежная фишка.

Когда доступ к персональным данным законодательно ограничили, нам стало сложнее находить контакты избирателей. Так появилась новая технология: сбор наказов с контактами. Люди оставляют имя и номер телефона, а в день выборов мы звоним им, говорим, что они нам очень помогли и мы уже работаем над решением проблемы. Потом невзначай напоминаем, чтобы они пришли на участок – формально это не нарушает закон о тишине, потому что мы не говорим, за кого голосовать.

Самая простая технология для малоизвестной оппозиции – максимально мимикрировать под партию власти. Брендируйте календарики, жилетки агитаторов и транспорт так же, как «Единая Россия», выбирайте похожие слоганы. Это особенно помогает в деревнях: там народ, как правило, знает только одну партию, и они очень удивляются и радуются, если к ним приезжает живой кандидат, потому что обычно власть так не делает. А вот в городах, где «ЕдРо» недолюбливают, такая тактика чревата – в Татарстане в этом году было много подобных обманных маневров, и никто не повелся.

ПЕЛЕВИН И «ДЕНЬ ВЫБОРОВ»

Бывают дни, когда работа кажется сплошной пелевинщиной, а иногда хоп – и «День выборов». Мне кажется, этот фильм – гимн всех политтехнологов и сотрудников штабов, его надо ставить на повтор в начале кампании и заучивать наизусть. Очень многое там похоже на правду. Например, когда во время прошлогодней кампании мой кандидат неудачно побрился, я сразу вспомнил момент, когда герой Уткина приходит к «Квартету» и Нонне Гришаевой с подбитым глазом и говорит: «Я вас всех подвел». Честно говоря, я был готов действовать, как в фильме – раздуть в СМИ инфоповод про нападение с избиением.

С точки зрения политтехнологии, отношения штаба и кандидата должны складываться именно так, как в «Дне выборов»: безвольный тюфяк и сумасшедшая команда, которая лепит из него, что хочет. К сожалению, не все крупные партии это понимают, и часто кандидат сам ведет кампанию, следит за текучкой. Но в какой-то момент у него обязательно сдают нервы и он начинает истерить: «Вы все делаете не так! У меня были другие цели! Я вообще до вас был другим человеком!». Тогда он принимает неадекватные решения, что тут же отражается на рабочем процессе. Так что пусть лучше с населением встречается. Но без фанатизма.

ПАЛКИ В КОЛЕСА

Не секрет, что если оппозиционного кандидата допустили до выборов, он так или иначе согласован с властью. Хотя в последнее время допускать стали чаще: оппозиция постоянно возмущалась, что зарегистрироваться невозможно, это ставило под сомнение легитимность избирательной системы, и власть пошла на уступки. Мои знакомые, политтехнологи «ЕдРа», рассказывали, что им даже приходилось переделывать небрежно оформленные документы оппозиционеров, чтобы их допустили до выборов.

В каждом регионе вопрос о допустимых и недопустимых высказываниях решается по-разному: везде своя элита, которую нельзя трогать, и свои «мальчики для битья». Но контролировать оппозицию пытаются всегда. Со мной несколько раз хотели договориться о сливе информации, но я не соглашался: если я на это пойду, ни одна партия потом не будет со мной работать. Есть оппозиционеры, за которыми всю кампанию ездит полицейская машина, и есть те, кого пасут от случая к случаю, но могу сказать, что куда бы мы ни направились, районная администрация всегда вместо «здравствуйте» говорит «мы знали, что вы приедете».

Неправильно говорить, что на нас оказывают явное давление – скорее это мелкие пакости. Например, однажды нам в последний момент отказались печатать листовки, сославшись на болезнь начальника типографии. Оппозиции сложнее купить платные места на телевидении, радио, в газетах и на билбордах – нам тупо говорят: «Простите, но все уже занято». Если честно, мы быстро перестали пытаться, потому что это огромные деньги — пять секунд на «Эфире» стоят шесть тысяч рублей, а мы должны всю кампанию уложить в два миллиона (это, кстати, катастрофически мало: когда я работал на «Правое дело», нам только единый день голосования обошелся в эту сумму). Из 30 мест, которые мы еженедельно указывали в заявках на митинги и уличные акции, нам согласовывали от силы 3-4 и в самых неудобных местах.

ПЕРЕМЕНЫ-2016: ОДНОМАНДАТНИКИ И НОВЫЕ ЗАКОНЫ

С этого года в агитационных материалах можно использовать только лицо кандидата. Либо он в размытой толпе среди неопределенного круга лиц, либо с котиками или, не знаю, коровами, либо совсем один. За нарушение авторского права на музыку или фотографии кандидата сразу снимают с гонки, поэтому, даже если ты берешь фото у друга, с ним придется заключить договор. Еще кандидату нельзя фотографироваться на фоне памятников.

Любопытный факт: в апреле в России приняли новый закон о выборах в Госдуму, при этом старый заканчивает действовать только в момент роспуска действующего парламента, то есть где-то в октябре. Законы друг другу формально противоречат, и мы на всякий случай пользуемся последним.

Снять кандидата с гонки можно не позднее, чем за 8 дней до голосования. Как только этот рубеж пройден, можно делать все что угодно – ближе к концу кампании закон нарушают абсолютно все, и государство почти ничего не может с этим сделать. Хотя в процессе тоже мы нарушаем: например, обходим закон о митингах, ставим куб в несогласованном людном месте и бросаем его. Если кандидату звонят и говорят, что у него незаконная агитконструкция в центре Казани, он говорит: «Как же так! Безалаберные волонтеры украли из штаба куб – буду писать заявление». Потом конструкцию так же внезапно разбирают.

Из-за введения одномандатных округов в этом году резко возросло число кандидатов, поэтому для политтехнологов открылось очень много вакансий. Единственная проблема с этими одномандатниками – их так много, что люди просто никого не запоминают.

НАКАЗЫ ОТ ЭЛЕКТОРАТА

На теме плохих дорог кандидат может выехать в любом регионе, даже в Татарстане, где они более-менее приличные. Еще можно сражаться с безработицей и гигантскими тарифами на ЖКХ в селах, где они выше, чем в городах, при более низких зарплатах населения. В деревнях проблемы с водой – водопроводов либо нет, либо они прогнили, либо их отключают на ночь. Хотя, не везде: знаю от коллег, что Богатые Сабы действительно богатые — в поселке на восемь тысяч человек, где когда-то вырос президент республики, тротуары лучше, чем в Казани. Но самая главная проблема, которую электорат не осознает, – это страх. Недавно во время встречи с избирателями ко мне подошла бабушка и шепотом спросила: «А мне правда можно за вашего голосовать? Нам ведь сказали, что надо за другого». Часто бывает, что к нам боятся подходить, не называют имя, не оставляют контактов.

На человеческое горе невозможно перестать реагировать. Однажды моя коллега полчаса прорыдала после встречи с дедом, который из пенсии в семь тысяч рублей шесть отдает за коммуналку и голодает. Эта работа бывает очень мерзкой: помню, как технолог после того, как кандидат съездил в детский дом для инвалидов, заставил меня написать текст про больных детей и свести его к тому, что проблему со здравоохранением поможет решить только наш кандидат. Мне было физически противно от такой задачи.

Из хорошего – в этом году мой кандидат действительно собирается обрабатывать наказы населения после выборов. Со мной такое впервые, обычно все используют жалобы как контакты, а потом сливаются.


ЛИЧНАЯ МОТИВАЦИЯ

Каждый раз ты надеешься, что после выборов какая-нибудь партия возьмет тебя на интересную постоянную работу. Меня пока приглашали только коммунисты, но я не пошел – зарплата маленькая. Кстати, в Татарстане довольно низко ценят сотрудников предвыборных штабов: знаю, в среднем люди зарабатывают от 20 до 40 тысяч рублей в месяц за фактически круглосуточную работу. В нормальных штабах люди получают минимум по 100-150 тысяч, и это отлично мотивирует. Больше получают только московские политтехнологи, но там совершенно баснословные суммы.

Несмотря на то, что в этом году вся оппозиция в Татарстане достаточно искренняя, мне бы не хотелось, чтобы эти кандидаты пришли к власти. Будет только хуже, потому что они либо совсем не умеют работать, либо настолько не верят в победу, что в случае успеха растеряются и не будут знать, что делать. Вообще я работаю на выборах не для того, чтобы что-то изменить. Наверное, мне просто нравится манипулировать людьми. Я хорошо помню, как эта мысль пришла мне в голову: я посмотрел фильм «Плутовство», где политтехнолог президента Америки отвлекает общественность от секс-скандала с помощью несуществующей войны. Как же мне понравился этот политтехнолог, который приехал в Белый дом, стал нести полную чушь и все его слушались! Сейчас я искренне люблю эту работу, мне нравится чувствовать свою причастность к историческим событиям, пусть я и не влияю на них в полной мере. После такого уже невозможно организовывать людям свадьбы.

Вообще мне было бы очень интересно поработать на настоящих выборах, где все зависит от технологий, а не от того, кто с кем договорился. К сожалению, в России некоторые вещи можно делать спустя рукава – все равно никто ничего не заметит. Поэтому мне искренне интересно наблюдать за Трампом и Клинтон, их кампании очень сильно отличаются от наших. Они открыто поливают друг друга грязью, как две подружки, которые не поделили парня. У нас все делается исподволь, никогда не ясно, кто кому подгадил. Все зачем-то держат лицо.


Елена Чеснокова.

Комментарии

  1. Ильяс Новак 7 лет назад
    Эх, Эмилька, я тебя сразу спалил... Политология КФУ - сила!
Присоединяйтесь к нам в соцсетях!